за этими размышлениями мы с Адой поднялись к Незнакомцу в черном.
– Я смотрю живости вам не хватает. – заметил Странник на вершине.
– У нас был очень трудный день. – огрызнулась в ответ Аддета.
– О, я в этом не сомневаюсь. И могу вас заверить, он будет еще труднее. Но обо всем по порядку. Сейчас прошу в мою временную резиденцию. – Незнакомец указал на небольшое, слегка покосившееся одноэтажное строение.
Проследовав за Странником, мы вошли в старое здание музея Революции. Незнакомец щелкнул небольшим рубильном и на облупившимся потолке зажглась одинокая, тусклая лампа накаливания. Ее света еле хватало чтобы осветить помещение, но и его было достаточно, чтобы понять в каком ужасном состоянии находился некогда ухоженный музей. На выставочных стендах не хватало экспонатов, да и сами стенды были либо разбиты, либо находились под толстым слоем пыли. Стену музея украшала некогда величественная панорама биты. Увидев ее, на меня сразу нахлынули воспоминания. Я вспомнил как сюда меня возили родители. Я тогда был еще совсем маленький и немного понимал. Самое большое, что мне тогда очень запомнилась так это именно эта панорама. Панорама последней битвы Гражданской войны на Дальнем Востоке. На ней была изображена Волочаевская сопка, она же Июнь-Корань на языке народов Приамурья. Никогда не знал, что означает название Июнь-Корань, но оно плотно засело у меня в памяти, хотя я думал что давно уже забыл его. Однако, стоило снова увидеть эту панораму и название само всплыло в памяти. На вершине сопки укрепились Белогвардейские войска, в мерзлой земле у них были вырыты траншеи, установлены пулеметы, склон был специально облит водой, чтоб усложнить наступление Красной армии. На полотне было хорошо видно, как посреди зимы бойцы Красной армии пытаются штурмовать хорошо укрепленную сопку, погибаю, жертвуют собой. Но поднимаются и снова идут в атаку. Как говорила моя мама, среди наступающих были и мои предки. Я помню, как гордился этим в тот момент. Но, увы, погрузившись в проблемы нынешнего бытия, я совершенном забыл об этих своих героических предка. И, сейчас, мне было очень стыдно. А наполовину выцветшая, пожелтевшая панорама только усиливала чувство стыда.
Из плена воспоминаний меня вырвал голос Незнакомца.
– Не будем терять время, у нас впереди много дел, а времени очень мало. Аддета, начнем с тебя. Садись на этот стул. – человек в черном взял стоявший у стены стул и поставил его в центр музейного зала.
