Когда я снова пришел в себя то обнаружил, что нахожусь во все той же спальне, вокруг меня та же обстановка. А от незнакомки не осталось и следа, словно ее и не было. Поднявшись с пола я раскрыл ставни, давая солнцу проникнуть внутрь комнаты, и внимательно осмотрел все помещение пытаясь найти хоть намек на пребывание здесь девушки. Но ничего не нашел. Решив, что все произошедшее в спальне это плод моего воображения, из-за полученных ран разыгравшего со мной столь странный спектакль, я вышел в гостиную. В ней все было без изменений, та же дыра в полу и на потолке, те же несчастные Арт и Надин лежащие рядом с ней. Правда кое что новое я заметил, моя будильная шкатулка лежала рядом с телами, видимо она упала в дыру оставшуюся после выстрела одного из нападавших в потолок. Подобрав шкатулку я попрощался со своими, уже ставшими родными сожителями, пообещав спасти Тима чего бы мне это не стоило. Затем я достал из огромного платяного шкафа свой старый, видевший виды походный мешок. Оттуда же, я извлек свой походный плащ и компактный, короткий меч, больше походивший на большой нож, однако имевший свои, неожиданные для многих, преимущества. Затем я собрал в мешок провиант, прихватил ружье и вышел во двор, попутно надевая широкополую шляпу, защищающую голову от лучей Солнца. По правилам надо было похоронить плотника и его жену на костре, но на это у меня не было времени. Поэтому я не нашел ни чего лучше как просто сжечь дом, позволяя пламени упокоить души умерших.
Закончив с скорбными делами, я отправился к загону птирексов. Ворота в загон были раскрыты настежь, а вместо "птиц" на обнесенной забором поляне виднелись лишь, небольшие холмики из нанесенного бурей песка. Видно нападавшие позаботились о преследовании, уведя с собой животных. "Но как же Верный? Он бы не позволил чужаку забрать стадо." Подумав так я решил позвать старого друга. Набрав в грудь побольше воздуха, я что было мочи свистнул. Ответом на мой зов, стали жалобные стоны доносящиеся откуда-то из под песка в центре загона. Свиснув снова, идя по звуку я поспешил к одному из нанесенных песчаных холмиков. Под верхним слоем песка я обнаружил израненного Верного. Птирекс словно человек хрипел и сопел, предчувствуя свою близкую кончину. Его взгляд полный скорби был устремлен на меня, он прощался со мной. Упав на колени рядом с "птицей" я обнял голову Верного, и молча гладил его до тех пор пока сердце старого друга не перестало биться.
