— А где ягода? — спрашивает отец в своей привычной резкой манере.
И мне вдруг неожиданно становится неловко перед Вольцевым за этот тон и вообще за то, что он видит отношение отца ко мне. Почему-то меня очень волнует, что Никита может обо мне подумать, и жутко не хочется выглядеть перед ним бессловесной отцовской рабыней.
— В своей комнате читает, как я ей и велела, — подчёркиваю голосом, что осуждаю досрочное избавление дочери от наказания, — как соберёмся за стол, я сама за ней схожу.
— Это я виноват, — пытается произвести на моего папочку впечатление Вольцев. Но только зря старается. Для этого он слишком красивый, лощеный и столичный, что ли. Отец таких мажоров терпеть не может. — Простите, если невольно нарушил воспитательный процесс. Проверить, что девочка в порядке — мой долг.
А Вольцев-то смелый. Не боится ткнуть нашу семью носом в оплошность, несмотря на давящую ауру отца.
— Вы гость, вам простительно. И ещё раз спасибо за Малину, — говорю я вежливо, но холодно, и, кажется, мой тон папе нравится.
Во всяком случае, он заметно расслабляется.
— Да-да, спасибо тебе, Ник, за ягодку, — ну а Игорь, как обычно, улыбается и поддакивает.
Раньше меня это очень устраивало, а вот сейчас почему-то раздражает. И опять стыдно, но теперь уже за жениха. Боже, скорее бы этот обед уже закончился!
Из дома выходят Дина, мама и Лиля — наша бессменная помощница по хозяйству — с блюдами и салатницами в руках. И если мама с Лилей излучают лишь хорошее настроение и гостеприимство, то сестра на Вольцева чуть слюной не капает. Но лишь тогда, когда отец не видит. Зато вижу я. Не удивлюсь, если она это делает мне назло. А я и злюсь. Дурочка малолетняя. Будто не знает, кому глазки строит.
— Я оставлю вас, помогу накрывать стол, — сообщаю мужчинам и иду в дом.
Сестру дожидаюсь в холле и, пока мамы с помощницей нет, отчитываю по полной программе:
— Дина, ты чего ему лыбишься? Забыла, какой он врун? — шиплю, как змея. — Забыла про его семью? Или хочешь папу довести до греха?
Сестра смеётся:
— Ой, да не ревнуй! Мне не нужен отец родной племянницы…
— Тихо ты! — рявкаю сдавленно и озираюсь.
Уф, никого.
— Хотя он вживую вообще красавчик улетный. Я теперь тебя ещё лучше понимаю, — продолжает трепать мне нервы сестра.
Мы говорим на ходу, и у меня нет возможности стукнуть её по голове подушкой. Или чем-то тяжелее.
— Дина, мне не до шуток. У меня предчувствие плохое.
