В квартире царит чистота, а к приезду девочек в вазы поставят свежие цветы. Мне уже сообщили, что ключ-карта для Арины готова — вечером после поездки к родителям заберу. Я очень надеюсь, что Арине и Марьяне тут понравится. Что они быстро привыкнут к шику и комфорту элитного дома и никогда не захотят от меня съезжать.
Но это пока проблема будущего, а на носу совсем другая.
Из офиса я еду в пригород, в коттеджный посёлок, где живут предки и где мы с Ариной познакомились. У меня на руках готовый тест ДНК — результат, в котором подтверждалось моё отцовство, пришёл ещё днем, хотя я в нем даже не сомневался. У меня в телефоне есть фотографии дочки, от которых просто невозможно остаться равнодушным. Но я все равно волнуюсь. Как воспримут новость родные? Нет, их реакция ни на что не повлияет, но мне хочется, чтобы все они полюбили Марьяну сразу и безоговорочно. Как это сделал я.
Проезжаю мимо дома Ливневых и стискиваю зубы, а руки невольно сжимают руль до белых костяшек. Как отомстить это семейке? Я пока не думал, но очень хочется испортить им жизнь. Да хотя бы дрожжей в канализацию подсыпать для начала! Пусть купаются в себе подобной субстанции. Детство, конечно, но другого я пока не придумал.
Открываю ворота с брелока и завожу тачку в гараж.
Внедорожник деда тоже уже здесь. Хорошо. Выхожу из машины, делаю три выдоха и иду взрывать свою информационную бомбу.
Меня уже ждут. Родственники сидят за столом в столовой, перед каждым из них стоит любимый напиток, и это точно не компот. Для храбрости, видимо, принять решили. У мужиков на лицах настороженное любопытство, а у женщин — тревога и волнение. Ну правильно, такие сборища я просто так не имею привычки собирать.
— Всем привет, мои драгоценные, — здороваюсь на пороге и решаю не затягивать. Всё же старики уже в годах, не стоит испытывать крепость их нервов, — я собрал вас, чтобы сообщить новость, которая касается всех нас. У меня есть дочь Марьяна, ей полтора года…
Косматые брови деда подскакивают на лоб, отец криво ухмыляется — пока непонятно, гордится мной или осуждает за неосторожность. Генеральша поджимает губы и смотрит строго — тут всё ясно: негодует, что все это время не участвовал в жизни ребёнка сам и ей не давал. Это она ещё не знает, кто в случившемся виноват. Мать смотрит с ужасом и держится за сердце, а рот приоткрыт в немой «О».
— И как же это произошло? Почему мы о столь знаменательном событии узнаем только сейчас? Кто её мать? — первой отмирает бабуля, и только тогда я прохожу к столу и усаживаюсь на свое место по левую руку от деда.
