– Да, деньги были, но вы же сами, месье, написали распоряжение о переводе денег на другой счет, – говорили в банке.
– Я не давал никаких распоряжений, – ответил Он и почувствовал, как холодный пот стекает по спине.
– У нас есть все документы, месье, мы не смогли бы без вашего разрешения перевести деньги. К тому же, когда открывали счет, это было одним из условий, вы были ознакомлены с контрактом.
Он положил трубку. У него не будет домика в деревне и не будет конюшни. Он впал в ступор: сидел молча, не двигаясь, смотрел в одну точку. Вчера произошло что-то очень нехорошее. Ужасное. Что? Что Он сделал не так? Напряг память, пытался вспомнить, что случилось вчера ночью, и не мог.
Почему-то в памяти всплывали витражи собора. Какие насыщенные и чистые краски! Таких витражей и таких красок нет ни в одном средневековом соборе. Не только во Франции, но и во всем мире! Как он любил рассматривать эти витражи! Особое настроение придает им глубокий синий тон, его так и называют «шартрская синь». Жаль, что секрет этих красок утрачен. Вот в верхнем ряду – сцены Ветхого и Нового заветов, эпизоды жизни пророков и святых, а в нижнем – витражи о жизни королей, рыцарей, простых ремесленников. Он вспомнил, как совсем недавно аккуратно протирал каждое стеклышко в десятиметровой «розе», сюжеты которой повествуют о жизни крестьян. Собор сохранил свои витражи неизменными с двенадцатого века. А вот сцены, которые называют повествовательными: по ним можно изучать историю Франции! Здесь – картины из жизни эпохи Карла Великого, его «портрет».
Он вспомнил, как этим летом любовался лучом света, который проходит через отверстие в левом витраже и точно освещает шляпку медного гвоздя, забитого кем-то из средневековых служителей в мраморном полу собора. Это было двадцать первого июня – в день летнего солнцестояния. И столетие за столетием этот луч сквозь витраж и этот гвоздь в мраморном полу говорят о неизменности мироздания.
Вот витраж с житием Святого Евстафия, где изображена Богоматерь, а этот витраж называют «Богородица из красивого стекла». Какое светлое настроение. Стоп… Богородица…
Внезапно память вернулась. Он вспомнил, что украл покров. И вспомнил, как ударил викария. Но, главное, он вспомнил, как он радовался и строил планы на будущее. Стало нестерпимо себя жаль, хотелось плакать. И он заплакал, нет, он зарыдал. Надрывно и страшно. Потом как-то сразу успокоился, но взгляд его был странный. Да, он решился…
