Стоит ли говорить, сколько у него осело должников из высших эшелонов власти? И не оплачивать эти долги было просто опасно.
С помощью этих должников Джокер выполнял просьбы, с которыми к нему приходили. Вот только… на мелочи приятель не разменивался никогда. Только грань жизни и смерти, только полностью безвыходные ситуации заставляли людей показаться на пороге знаменитого клуба.
Но даже это не давало гарантий, что владельцу чужая беда будет на данный момент выгодна… или хотя бы интересна.
Костя на этот круговорот одолжений всегда смотрел сквозь пальцы. Они как-то до сих пор были друзьями, понимающими друг друга с полуслова. Ну, а я…
А для меня он до сих пор оставался тем тихим Васькой Кузьминым, которому всегда можно поплакаться в жилетку, рассказывая обо всем, точно зная, что он-то точно выслушает. И услышит.
А на его остальную деятельность мне сугубо пофиг!
— Уснула, родная? — вдруг промурлыкали мне в макушку, отрывая от воспоминаний.
— Устала, — созналась, подтягивая коленки к груди, продолжая прижиматься к надежному боку. — От всей творящейся вокруг хренотени устала, Джокер. Когда это закончится?
— Как-нибудь, когда-нибудь, — нараспев протянул друг, неспешно потягивая чистый янтарный вискарь из пузатого бокала. Больше он ничего не сказал, но и привычную белиберду не нес — в моем присутствии носить привычную маску чокнутого психа не было никакой нужды.
Учитывая, что мы сугубо наедине алкоголь давим.
В такие редкие моменты мне нафиг не уперлось извлекать из себя позитив, а Васька мог позволить себе расслабиться и показать иную сторону своей натуры. Чего, естественно, нельзя творить в глазах посторонних: у таких, как Джокер, слабостей быть не должно.
Я, собственно, потому и хамила ему прилюдно, чтобы окружающие не чуяли подвох.
— Помощь нужна, Нютик?
— Справлюсь, — задумчиво потыкала пальцев в выпученный рыбий глаз на его футболке. — Как и всегда. Разве что… мне бухгалтер нужен. Надежный и толковый. Не одолжишь?
Джокер хищно сощурил глаза, крепко задумавшись.
В такие моменты, как правило, его собеседники начинали дрожать и покрывались потом. И начинали судорожно молиться, отчаянно вспоминая, где они нагрешили и кто их сдал…
Но я-то точно знала — Васька просто перебирает в голове имеющиеся у него ресурсы.
— Один найдется, — наконец хохотнул мой дружище, явно вспоминая о чем-то своем. — Через пару недель подарю.
Если честно, я этим приступам внезапного веселья давно не удивлялась от слова совсем. У нас половина города готова жизнь отдать за тетрадку, в которую он якобы записывает грехи своих должников… Но на самом деле я всегда подозревала, что у него от всех тайн голова просто пухнет!
