И двое оставшихся королей снова к Медведю приступили:
– Уйдем же, пока не поздно! Каждому хватит из нас и богаств, и земель, и народа!
– Нет! – им ответил гордец. – Не пойдет так. Знаю слова я призыва древнего змея. Змея того, что при сотвореньи земли был одним из тех трех, что вышли из тела первого бога. Двух других змеев уничтожили боги, но этот остался. И далеко он свернулся в восемь колец на дне океана. Но я знаю заклятье, что его вызовет и на нашу сторону мы привлечем его, братья!
– Что говоришь ты, глупец! Этот змей на погибель мира всего, что расцвел под луною и небом был сотворен. На чью же ты сторону хочешь призвать его, глупый! Разве твой шлем золотой не берег твою голову? Разве ты ум растерял от удара глухого по шлему. Змей тот ничью сторону не займет, это точно. Вызывать его – значит протрубить конец мира, ибо выход его ничего другого не сулит, кроме конца нашего мира!
– И хорошо! Лучше так, чем позор! – и Медведь рассмеялся.
Двое других королей в тишине рассудили:
– Тихо низложим старшего между нами. Сами вернемся и всем своим дома расскажем, что предал он нас и поэтому мы проиграли. Нет в том предательства, нет в том позора, чтобы убить того, кто хотел бы весь мир опрокинуть. Это совсем не убийство, а мира спасенье!
Ночью свершили они уговор. И ни одна ведь травинка на свете, ни птица одна, ни змея, ни ворона, даже мельчайшим движеньем не выдала тайну заговора Медведю. Все были рядом, когда совершали убийство глупого старшего брата. Все свидетели были. Каждый по утру разнес в мире весть, что скончался тот, кто хотел прославиться больше всех в мире.
Что было с теми, кто остров покинул, чтобы успеть в свои земли, о том мы расскажем в песне другой.
А тому, кто эту песню читал и проникся, мир будет миром и ладом в семье обернется каждое слово.
