– Я… – начала она и нервно осмотрелась. – Я пришла прощения просить у тебя, Дарина… – выдавила она, что совершенно сбило меня с толку, а я спросила:
– Тебе чего же, нездоровится? – растерянно уточнила я, уже подозревая нехорошее. Вряд ли глисты на бабу так подействовать могли. Могла бы грешить на Василия, но он, насколько могу судить о нем, бить женщин был не приучен. Потому нравоучительную затрещину от любимого зятя, как возможный вариант и причину появления здесь Агафьи, отмела сразу.
– Ась? – изумилась баба, а я вздохнула и открыла калиту шире.
– Проходи, – устало предложила я, чем бабка с опаской, нервно озираясь, но воспользовалась, держа перед собой в руках какой-то небольшой и легкий куль. – Я устала, а у меня еще много дел… – с намеком произнесла я, что поняли довольно быстро, и баба кивнула. – Тебя что, Василий заставил прийти?
– Нет, Василий и не ведает, шо я сюда направиласи. Совесть… заела. Точнее, может.. заесть, – сглотнула она, вновь как-то насупившись. – Таки вот, – вновь взялась говорить Агафья, запинаясь на некоторых словах. – Я была неправая. Прости, если сможешь, за то, что наговорила сегодня… и вообще. За Дарью очень переживаю, за Настеньку и лялечку еще не рожденную. Это… это я не на тебя серчаю, а на… – начала она и виновато опустила взгляд. – Ты и сама знаешь.
– Знаю, – кивнула я коротко. – Но мамы нет уже семь лет как. Это все?
– Вот, – ткнула она мне в руки принесенный куль, который я едва не выбросила от неожиданности. – Прими в дар, как извинения, – проворчала она и уже хотела уйти, развернувшись к воротам. Сбросив с себя оковы растерянности, я ее остановила:
– Подожди. У меня есть лекарства. Они должны облегчить горячку Дарьи и помочь ей восстановиться. Для ребеночка безвредное. Куда страшнее, если Дарья пролежит в горячке еще несколько дней. Возьмешь? – неуверенно предложила я. Та вновь насупилась, словно хотела отказаться, но затем глянула мне за плечо, вздрогнула и как-то слишком рьяно закивала с широкой прореженной улыбкой, которая должна была быть любезной и благодарной… наверное. На деле же выглядело так, будто у нее вновь живот скрутило. – А ты давно полынь пила? – уточнила я, так как эту траву деревенские практиковали как профилактику от нутряных паразитов.
– Утречком, а чаво? – в свою очередь насторожилась баба.
– Ты… пей ее почаще, – посоветовала я. – Сейчас вернусь с лекарствами, ты стой на месте только, – предупредила, а после отправилась в дом в неком оцепенении. – И все же, что за день такой? – вновь спросила я у пустоты. Уже в доме с некоторым удивлением увидела у себя в руках кулек, про который успела забыть. Развернула его и увидела платок. Тот самый, розовый и теплый, что так приглянулся мне утром на базаре…
