– Что случилось? – протараторила она.
– Горячо! – сквозь плач и крик произнесла Аня и раскрыла ладонь. На пальцах были красные пятна, а посередине маленькой ладошки крохотная ранка, словно ожог от спички.
– Вот что значит не слушаться с первого раза! – отчеканила Полина и взяла несколько градин в руку, чтобы приложить к ожогу.
– Нет, мама, оно снова обожжет меня!
– Это от града ранка? – с удивлением спросила Полина.
Девочка согласно кивнула. Мать отбросила град в сторону, взяла Аню за руку и завела домой.
– Что случилось, моя принцесса? – спросил отец.
– Говорит градом поранилась. – ответила Полина вместо Ани.
– Ну-ка дай посмотрю – прошептал Олег и протянул руку к дочери – не бойся, я только посмотрю и все. Помнишь, как было с маленькой занозой в пальчике? Я посмотрел и все прошло.
Девочка осторожно протянула отцу дрожащую руку. Олег внимательно посмотрел на ладонь Ани, на маленькую ранку из которой выступило несколько капель крови.
– Наверно осколок стекла валялся, она его схватила и порезалась. – задумчиво произнес Олег.
– Нет, пап, это был лед, который падал с неба.
– Малыш, градом сложно порезаться, я никогда о таком не слышал. Ты, наверное, подумала, что это льдинка, а это был маленький кусочек стекла.
– Лед светился. – пробубнила Аня.
Олег улыбнулся и прошептал:
– Град не светится, это был отблеск солнца на стекляшке. Сейчас обработаем, забинтуем и все пройдет.
К вечеру Ане о ее ранке напоминал только узкий бинтик и пластырь на ладони. Но в голове что-то гудело, словно кто-то поднес микрофон к динамику. Звук становился все громче и громче, заполняя все пространство, заглушая все вокруг. Постепенно звук перерастал в головную боль.
С тех пор, каждый раскат грома, каждая капля дождя, каждая крупица града вызывала у Ани нечто большее, чем просто дискомфорт. После того случая, во время громких раскатов она крепко прижимала большие пальцы рук к ушам, а остальными закрывала глаза и медленно раскачивалась, издавая звук, чем-то напоминающий мычание. Иногда гремело так сильно, что она ощущала вибрацию и дрожь стекол на окнах, тогда кончики ее пальцев начинали белеть. В такие моменты родители обычно были рядом, сидели по обе стороны от нее, обнимали, легонько гладили ее плечи и нашептывали успокаивающие слова, но она их не слышала и продолжала качаться, и мычать. Каждая туча в небе, каждая вспышка молнии вызывали страх у девочки, страх перед очередным приступом.
Время шло, а от страха не то, чтобы удалось избавиться, он даже не становился слабее, он будто рос вместе с девочкой, с каждым годом ее приступы становились настоящим испытанием. Мычание становилось громче, а кончики пальцев белее. Несмотря на разговоры с родителями, с детскими психологами и врачами ей не становилось легче. Ее страх не отступал и даже безоблачное небо иногда начинало казаться зловещим.
