Я воззрилась на топотящее по улице создание с таким выражением на лице, что оно (то есть создание) надо мной смилостивилось.
- Китоврас я, - сообщило создание , ладно вышагивая иноходью. Онисимом кличут.
Хорошо, что тупость моя не простиралась до непроходимости, и я знала, что китоврасом кентавров называют на матушке-Руси. Другое дело, что мне всегда казалось: полукони-полулюди не имеют привычки украшать бока шашечками, как на такси. Пока я размышляла над этими, несомненно важными вопросами, кентавра приметили и мои собутыльники.
- Онисимушка! - рявкнул осчастливленный полбутылью Аскольд. - Как дела сердечные?
- Не спрашивай, - махнул рукой полуконь. - Я ей слово - она мне десять. И все в отрицательном то есть смысле.
- Не согласная? - изумился в свою очередь Пфуффий.
- Такая вредная бабенка попалась, - нажаловался китоврас. - А весу-то пудов шесть будет; постыдилась бы... Вы на концерт? Я с вами; ну его, этот извоз - настроение не то... Ну-ка, дай хлебнуть винца...
- Глаза твои конячьи, бесстыжие и мерзопакостные, - заголосило сверху.
Я подумала, что концерт Листа мне ни к чему, потому что такую экспрессию редко где сыщешь.
На помеле рядом со мной парила полнотелая женщина - вылитая Солоха - и крыла кентавра разными словами. Половину из них я процитировать вслух никогда бы не решилась. Зато другую половину произнести не побоялась бы, потому что слыхом не слыхивала.
- Бегемот недотепистый, петух недоклеванный, чучело нераспотрошенное! - визжала эксцентричная дама, - на кого же это меня судьбинушка вывела; что же я, горемычная, делать дальше буду? Неужто всю жизнь по концертам шляться выйдет?!!
Неожиданно она обернулась ко мне:
- Посудите сами, голубушка - то Карузо вдруг решил попеть на годовщине своего неприезда в Киев; то Литольфа в парке исполняют двойным составом симфонического оркестра; то в Купеческом саду духовые ностальгически тоскуют по несбыточному. А личная жизнь когда же?! А интим?
- Может, Вам бы стоило подыскать себе более подходящего суженого, - неуверенно произнесла я.
- Лучшего нет! - отрезала Солоха.
После мальвазии мир для меня был слишком хорош, чтобы мне вдруг захотелось что-то усложнять. Я жаждала любить всех подряд - даже ведьму на помеле. Кстати, хвост у нее имелся, все честь по чести; только вот соли на него сыпать не хотелось: ибо ведьма казалась милой, хоть и какой-то неустроенной. И было мне ее искренне жаль.
У "Дома Ричарда" шлялся бесхозный кот бегемотского размера, и на вежливые обращения в ус не дул, не откликался. На примитивное же "кис-кис-кис" отреагировал как на оскорбление, уставившись на меня зеленым злым глазом, и резко мяукнул. Не понравилось, видишь ли.
