– И что это за наводка? – лениво поинтересовалась Анаэль.
– Ну… – Табрис замялась, в ее голос пробрались неуверенные нотки. – Надо выяснить название кладбища… И всех делов!
– Подтверждаю! – громыхнул из ниоткуда амур, – «И всех делов» – повторил он за ангелицей.
– Эй, какого лешего!? – изумилась Табрис, – Ты здесь вообще откуда?
– Да я из соседней комнаты; мне стало жутко любопытно что за разговоры у моих коллег. Вы извините, продолжайте.
– Какие мы тебе коллеги? – возмутилась демонесса.
– Ну, я, вроде как, минут пятнадцать назад стал вашим внештатным сотрудником – без тени скромности заявил амур, разом выдав всю подноготную.
– Просто отлично… – выдохнула в трубку Анаэль. Было слышно как она смачно шлепнула себя по лицу. – Еще и этот смазливый блондинчик неизвестного происхождения, как кирпич на голову…
– Не надо! Я вполне конкретного происхождения! – сумничал Джонни, – Мой род насчитывает… – тут он ненадолго примолк. Все же вдаваться в подробности родового экскурса ему не стоило, ибо он сам же в нем постоянно и путался (надо сказать, у него еще со школы была проблема с датами, оттого “околоисторическая” тематика по жизни вызывала у него затруднения и крайне противоречивые чувства).
Пока он отчаянно вспоминал дату рождения своего седьмого пра-пра-прадеда, Табрис уже услышала мнение Анаэль о своем новом коллеге.
– Он че, тупой?
– Да нет, дурит маленько. Но это пожизненный диагноз, так как блондин он натуральный.
– Вспомнил! – радостно раздалось в трубку, – Ой, не то. В общем, мно-о-го насчитывает.
– Что, старческие повадки уже начинают проявляться? Чай двести-то годков не двадцать! – решила отыграться на амуровском склерозе Табрис.
Но нарождающегося в ней тролля лихо задавила Анаэль, как обычно, одним своим метким высказыванием:
– Я здесь вместо декора что ли?
Пришлось немного извиниться. И вернуться к теме – то есть, к кладбищу.
– Подожди, сейчас в телефоне гляну. – лаконично отозвалась демонесса после всех объяснений, – Заодно вытру его от кофе.
Трубку положили. Включили громкую связь. Затем завозили, и динамик разразился противным скрежущим шуршанием. Табрис скорчилась от звука. Слава богу, долго он не продлился – раздалось раздраженное: “Твою ма-а-ть”, после чего, предмет, попавший под горячую руку, пихнули и тот, звучно въехав в стену, разбился на тысячи осколков.
Оба стража сверхъестественного порядка возгласили:
– Аминь!
Затем установилась пятиминутная тишина (которую, к слову, никто не решился прервать) и Иисус наконец явился народу.
