А поиск, надо сказать, шел не важно. Оборотень чувствовал, что не долго сможет поддерживать свое обличие (полнолуние все-таки нещадно взывало к волчьей натуре), да и ночь близилась к концу.
Уже порядком слетевший с катушек Мазохер заглядывал за все углы, во все ниши и дырки. С папироской в зубах, он вопрошал: «Есть ли тут мои родственнички?». Разумеется, кубинским добром он разжился там же, где и всем остальным – под своим подолом. Чего только в его личном подпространстве не было (любил он накопительствовать); вот по ошибке-то он и достал, и курил вместо папиросы вытащенный оттуда забористый косяк.
– Слышь, братишка, – обратился он к Дурнопахову, – я тут, кажись, дверь вижу. Ток она чуток кривая. А ваще нет… она не одна – их тут десятки!
Глаза вампира то косили, то сбивались в кучку, то снова разбегались.
Оперевшись о какой-то выступ, он добросовестно принялся считать их количество.
Дурнопахов был не просто зол – он был взбешен, и, если бы это было возможно, то забил бы кое-чьей черепушкой такой пенальти для отвода души, что Бэкхем сгорел бы от зависти на скамье запасных.
– Ты ж не куришь! – язвительно высказал он Мазохеру.
– Да?! – вопросительно вперился взглядом вампир куда-то сквозь него, – Блин, но так вставляет… Жесть!
Дурнопахов в сердцах грохнул кулаком по стене.
– Твою мать!
Не успел он отнять руку, как в стене что-то запищало, а затем проинформировало: «Пароль принят. Доступ открыт. Повторяю, доступ открыт. Скоро вы будете перемещены. Если не хотите ждать – нажмите красную кнопку».
На уровне пояса оборотня выскочила кнопка, смахивающая на ракетный пуск (даже под такой же крышечкой).
От греха подальше Дурнопахов решил ничего не трогать, и лишь ухватил за рукав Мазохера, чья шальная сухонькая ручка уже тянулась исследовать новоявленный объект.
Три… Два… Один.
Пол под ними пропал, и невольные естествоиспытатели полетели вниз с дикими воплями.
***
Стряхнув с себя паутину, кусочки земли и вставив плечо на место, Дурнопахов осмотрелся куда же их занесло.
Помещеньице было маленькое, тесное, аскетичное. В наличии имелось: каменные стены, тетка (то есть, статуя в форме какой-то полной тетки, чью расовую принадлежность разобрать было весьма трудно) и… все. Собственно, именно на эту тетку Мазохер и приземлился. Его глаза пару раз прокрутились в орбитах, после чего он медленно сполз на землю. Выглядел он диковато – порванный во время падения балахон добивался общим видом «а-ля вышел из турбины».
