Вдруг через несколько минут дверь в палату отворилась. На пороге стояла Шура в белом врачебном халате. Глаза её были заплаканы.
– Шурочка… – прошептал-было он и потянул руки к ней, но вспомнил, что не получится, а потому просто поднялся с места.
Она села рядом с койкой и грустно посмотрела на бессознательное лицо Макса.
– Максик, ну как же так? – в пол голоса говорила девушка. – Зачем ты так со мной поступил? Мне же никто, кроме тебя нужен не был…
Душа опустила голову, стараясь сдержать слёзы.
– Что с тобой случилось? Я же любила тебя! Я и сейчас люблю!.. Ты же слышишь меня, я знаю…
– Слышу, – ответила душа, понимая, что говорят не с ней.
«Если я выберусь, – подумал он. – Обязательно извинюсь за всё это. Я вернусь к тебе Шурочка! Если… если… ты меня простишь… но я этого не достоин…»
Он упал на колени, не в силах более сдерживать слёзы и, чувствуя, как снова растворяется…
Макс снова почувствовал своё тело. Перевязанное. С тяжёлой головой. Но он, наконец, понимал, что живой. Что это не душа. Что одна слезинка, всё-таки, стекает по его щеке…
– Я дождусь тебя, любимый, – продолжала говорить девушка и положила свою руку поверх его.
– Шурочка…, – медленно прошептал Макс, собирая все силы, чтобы сказать. – Прости меня за всё…
Девушка буквально обомлела и застыла над ним.
– Спасибо тебе, что вытащила меня… я тебя очень люблю…
Он не мог открыть глаза, но зато чувствовал и слышал, как она снова заплакала и прижала его руку к своей маленькой горячей щёчке.
– И я тебя люблю, Максик! – шептала она. – Что бы ни случилось! Я прощаю тебя, слышишь! Всё у нас с тобой хорошо будет, ты только приходи в себя поскорее!..
Она приобняла его, как могла, чувствуя, что он тоже плачет с закрытыми глазами.
Максим был невероятно счастлив. Ему ничего не было видно. Лишь только чувства говорили о том, что происходит вокруг.
«Спасибо!» – мысленно сказал он.
И где-то рядом послышался знакомый детский смех….
Сильный стук от колёс и шум метро занимали всё пространство вагона. Из-за них никто не слышал лёгких скребков по плотной бумаге. А они были…
Где-то около двери на одном из сидений, закрывшись капюшоном светленького худи, сидела девочка лет пятнадцати, которая что-то аккуратненько вырисовывала механическим карандашом в своём чёрном скетчбуке.
То и дело её маленькое, не по годам, личико отрывалось от плотной страницы, дабы уловить какую-то деталь сквозь очки, а потом снова погружалось в творчество.
