Все стены были ветхими, а в некоторых виднелись отверстия от пуль. Подле выбитого окна сидел молоденький бледный ефрейтор, перезаряжавший свой автомат. Кошечкин подполз к стене напротив и, принявшись проверять ППС, подбодрил его:
– Что, молодой, страшно?
– Аг-га, – заикаясь, ответил боец.
– Ничего, и мне страшно, чего уж тут! От того-то, наверное, и живой! – усмехался Кошечкин, проверяя магазин, в котором почти не было патронов.
– Т-товарищ с-сержант, – всё заикался ефрейтор, – а эт-т-то же вас расстреляли т-тогда?
– Хех! Было дело! Как видишь, не дострелили.
Ефрейтор немного подался вперёд и почти прошептал без запинки.
– Я был в расстрельной команде тогда. Я в вас не стрелял.
Кошечкин поднял на бойца удивлённые глаза.
– Родной ты мой!.. – чуть ли не воскликнул он, уже хотев обнять его, как своего брата, но в этот момент раздался резкий звон металла о металл, и сержант увидел, как пуля прошила каску ефрейтора насквозь, оставляя на обоих отверстиях выливающуюся кровь, которая также начала идти изо рта. Глаза парня закатились, и он упал на пол лицом вниз.
– Э, братец, ты что?! – вскрикнул Кошечкин, поднимая за плечи тело ефрейтора. – Ты что?! Не умирай! Как тебя зовут хоть?
Однако крики были уже тщетны. Боец умер на месте от пули всё того же снайпера на водонапорной башне.
– Вот же сволочь, а! – ругался сам себе сержант. – Меня не дострелили, так его!
С этими мыслями он выбежал из дома и понёсся к башне, поливая то самое окошко из автомата, не обращая внимание на пули, пролетавшие рядом с ним с обеих сторон.
Кошечкин вбежал внутрь, и увидел лестницу, ведущую наверх. В этот момент там мелькнула тень. Видимо, фриц догадался, что за ним пришли.
«Ну уж нет!» – подумал сержант, а вслух крикнул:
– Это тебе за парня, который не стрелял, гнида!
Граната полетела вверх, приземлившись на одну из платформ.
Взрыв.
Сверху полетели сломанные ступени и доски, от которых Кошечкин едва успевал уворачиваться, а следом за ними рухнул и изуродованный взрывом немец. «Отомстил!» – подумал сержант, перезаряжая ППС.
Надо было идти дальше в бой….
И нам плевать на мессершмитов вой,
Горящих танков въедливую копоть.
Там за моей и за твоей спиной
Великий русский город Севастополь.
А.В.Маршал
На часах было одиннадцать часов вечера, когда вдруг послышался звон полевого телефона. Толбухин ждал этого звонка, ибо это звонили из Ставки. Раздался громкий бас Жукова:
– Добрый вечер, Фёдор Иванович!
