– Ваш отец… – все же цепляюсь за фантомное воспоминание, игнорируя его слова.
– Что? – холодно отзывается глава.
– Он ведь умер от переутомления? Неужели…
Губы Сола расплываются в жуткой улыбке. Ненавидит ли он отца? Боится ли его? Желал ли его смерти? Столь многое я не успела узнать, а он вот-вот выскользнет из рук.
– Что за проблема у Черного солнца с поиском работников себе в помощь… Ты сама сказала это.
– Так значит, его смерть была не случайным стечением обстоятельств…
Глава все еще держится на ногах. Все еще отвечает. Значит ли это, что надежда есть? Что я смогу переубедить его? Он медленно поворачивает голову и касается поверхности стола.
– Никто никогда не сможет понять, что значит быть Черным солнцем. Никто не сможет понять, почему мы умираем. Ты тоже не сможешь.
– Объясните! – требую, делая шаг вперед. В ответ на решимость вижу проблеск в глазах Сола.
– Черный – цвет земли. Мы взращиваем и направляем, корректируем и удаляем лишнее, но…
Глава запинается и опускает взгляд. Будто что-то застряло в его горле. Что-то мучает его. Давит. Не дает дышать. Говорить.
– Но? – делаю еще шаг вперед. Хочу протянуть руки, но сдерживаю себя. На пальцах все еще свежо ощущение льда.
– Во время войны все меняется. Черный – цвет обугленных тел, свернувшейся крови, траурных одежд, земли, в которой закапывают людей, которых я отправил на смерть.
Слова даются ему с трудом. Он смотрит в пустоту и видит совсем не кабинет. Дождь, стучащий по металлическим шлемам, окровавленное оружие, плачущих женщин, не разобранные стопки с докладами о смертях.
– Ты не понимаешь. Это не мой выбор. Я больше не могу спать, не могу есть. Не могу жить дальше. Этот груз слишком тяжел. Он тащит меня на дно. И там нет ничего, кроме темноты.
– Глава… – протягиваю руку, чтобы коснуться его. Хватит ли мне сил вернуть супруга? Может, он прав? Лучше сдаться и плыть по течению. Избавиться от «навязанного мужа».
– Нет. Работа – единственное, что позволяет хоть немного приглушить чувство вины, – отворачивается он, будто предугадывая то, что я собиралась сказать. Но «отпуск» неподходящее слово в этой ситуации, здесь нужно другое.
– Вы не виноваты, – уверенно произношу, придвигаясь ближе. Будто это могло помочь лучше донести мою мысль.
– Нет, это ведь я подписывал их назначения… – отпрянул глава, словно само его существо противилось этой мысли.
– Не имеет значения, кто подписывает назначения на фронт, есть вы или нет, их жизни зависят лишь от хода сражения, – продолжаю настаивать на своем.
