И мы решили сходить в музей посмотреть ещё раз на нашу картину.
Подойдя к музею, у меня заколотилось сердце, а Зара схватила меня за руку, и что-то себе под нос стала нервно кудахтать. То, что мы увидели – несомненно относилось к нашей истории. Вход в музей был закрыт. Везде стояли полицейские машины. Любопытный народ суетился вокруг музея, не давая возможности полиции сфокусировать внимание на происходящем.
– Ой, ой, – возмутилась Зара, но в этот момент я вцепилась в неё, и мой подбородок стал вытягиваться в сторону запасного выхода. Оттуда вышел знакомый нам Молодой человек. К нему сразу же подошли двое из полиции, и они о чём-то стали разговаривать.
Мы протиснулись сквозь толпу, как можно ближе и стали вслушиваться в любые уловимые фразы и слова, с трудом доносимые до нас.
Через минуту всё было понятно. Молодой человек, который работает в музее, вдруг обнаруживает пропажу самой дорогой картины, и тут же, естественно, звонит в полицию и в ужасе обо всём сообщает. Какой кошмар!
Мы с Зарой переглянулись и, не сговариваясь, повернули к выходу. Здесь, в музее, всё было ясно. Сейчас нужно было только думать, что делать дальше. Через минуту у нас созрел план. Мы решили пойти обратно к старому дому в ожидании хоть каких-то сдвигов в нашей ситуации. Ждать и больше ничего – единственное, что оставалось.
Но как только мы подошли к нашему дому, и то, что мы увидели – произвело на нас несказуемое впечатление, скорее даже это был для нас просто шок. «Наш» дом с грохотом и с невероятной скоростью становился всё меньше и меньше. Две машины, экскаватор, какие-то громкие люди непрерывно крушили и ломали старый дом. Оставался только первый этаж, и в этот момент всё смолкло. Стало тихо. Видимо у строителей (вернее, скажем так, – у крушителей) – наступил перерыв. Ух!
Мы с Зарой, немедля, забежали за дом, и там, где нас никто не видел, вошли в почти совсем разрушенное здание. Старый стол, пара стульев, выцветшие разорванные обои смотрели на нас немного осуждающе, но скорее безразлично. В углу стоял онемевший, почти разрушенный камин. В нём лежало то, что сразу же притянуло нас с Зарой, – то, что мы так хотели увидеть, так надеялись найти.
Быстро схватив желаемое, мы буквально через какие-то секунды вылетели на улицу и, не оглядываясь, пустились бежать с такой скоростью, как будто бы за нами гнались охотники. В руках у нас был рулон, похожий на холст, и мы даже не сомневались – ЭТО могло быть только одно. Моне. Боже мой! Моне! Честно говоря, не думала, что буду так близка к искусству.
