– Романсы, – подсказал шкаф. – А хором пели другие песни, народные. И ещё часто что-то обсуждали, спорили…
– И пили чай, – вступил в разговор круглый столик. – Это была настоящая жизнь!
– Да, – согласился диван. – Собиралось иногда до двадцати человек и каждый гость норовил посидеть на мне. Говорили, что я самый удобный и красивый диван в доме.
– А я вмещал огромное количество книг, – проскрипел шкаф. – И старинных и новых. В каждой из них какая-нибудь история. Или сказка. Или научная статья. Книги о животных переполняли рисунки, а в справочниках было много формул и таблиц. Но самые важные книги, скажу я вам, это энциклопедии. В них собраны все знания мира. И я хранил все эти книги. Часто те, кто интересовался моими сокровищами, хоть на минутку, но задерживался около меня, перелистывая страницы. Часть книг всё ещё хранится во мне, вот только никто не приходит, чтобы взять их и почитать, хотя в них столько полезного!
– Похоже, людей уже ничего не интересует, – крякнул сундук. – Я храню много одежды. И она тоже никому больше не нужна.
– Да, – отозвалось зеркало в резной раме, – когда-то много раз за день я отражало удивительно красивые наряды и хозяйки и приходящих к ней в гости женщин. Все они до сих пор в моей зеркальной памяти…
Диван в ответ только вздохнул. Что тут говорить – жизнь прошла. Что впереди – неизвестно. И другие обитатели чердака думали о том же.
– Скорее всего, – сказала старая коробка с ёлочными игрушками, – в один прекрасный день нас просто выбросят на помойку, как поступили с ёлкой, бусы и украшения c которой теперь лежат во мне. Если только не изрубят и не сожгут в кухонной печи…
– Глупая! – крикнул белый столик с пластмассовой крышкой, который последним прибыл на чердак и стоял у самой двери, в отдалении от других. – В кухне давно нет никакой печи! Там стоят газовые и электрические плиты с духовками и грилями. Из-за одной такой модной красавицы меня и сослали сюда, отдали ей моё рабочее место. Хотя я вполне мог бы ещё поcлужить. На меня можно поставить, например, микроволновку. А в моём верхнем ящике прекрасно могли бы храниться ножи, вилки и ложки. Я еще новый и крепкий! И мой верх покрыт самым прочным пластиком!
– А мы дубовые и сделаны на века, – с достоинством произнёс пузатый комод. – Мы все служили не одному поколению людей. И, может быть, ещё послужим.
– Вы отстали от жизни, – сказал белый столик. – Не хотите понять, что никто из вас уже никогда никому не пригодится.
