Сил не было даже пошевелиться, поэтому мне не составило большого труда притвориться, что я сплю.
Совсем рядом скрипнул пол, извещая о том, что мачеха подошла ближе.
- У-у, злыдня, одни неприятности от тебя. Лучше бы ты отправилась следом за отцом, избавилась бы от обоих сразу, и не было бы теперь проблем, - прошипела она, наклоняясь ближе, при этом окатив меня зловонным дыханием, и, уже тише, продолжила, размышляя вслух, видимо, даже не подумав, что я могу её слышать. - Да, похоже, придётся вновь искать очередного лопуха и опаивать его зельем. Ну, ничего, ни в первый раз. А эту… отдам Селивану за хороший выкуп, пусть развлекается мужик, авось и её вскоре в могилу сведёт, как и остальных.
Мурашки побежали по спине от таких слов. А ведь ей действительно ничего не стоит теперь сосватать меня этому упырю: заступиться-то некому. Нахлынувшие воспоминания чуть не выдали меня с головой. Из горла рвалось рыдание, а подступившие слёзы с трудом удавалось сдерживать. Останавливало только одно - если Марфа узнает, что я всё слышала - мне конец, в этом была уверена точно.
Спустя некоторое время захлопнувшаяся дверь известила о том, что мачеха ушла, наконец, оставив меня одну. Открыв глаза, тихонько всхлипнула, горюя о своей судьбе, и оплакивая родителя, но опускать руки было нельзя: ему бы это точно не понравилось. Я должна быть сильной, должна справиться со всеми невзгодами и доказать, что я истинная дочь своего отца.
Всласть поревев, я начала снова засыпать, но на этот раз жара не было, поэтому сон продлился до самого утра, пока меня не разбудили тихие неспешные шаги.
- Да ладно, хватит притворяться, открывай глаза, я же знаю, что ты уже не спишь, - раздался совсем рядом голос Скилура, начальника местных егерей. - Я тебя не выдам, этой твоей достопочтимой мачехе, так что не переживай.
- Честно? - распахнув глаза, я уставилась на мужчину.
- Честно - причестно, - закивал тот, улыбнувшись, но взгляд по-прежнему оставался серьёзным, - я друзей не сдаю.
Казалось бы, простые слова, но от них сразу же стало легче на душе, вот только на глаза, почему-то, вновь навернулись навязчивые слёзы, спустя мгновение сменившиеся надрывным рёвом.
- Поплачь, милая, поплачь, - шептал мужчина, гладя меня по голове, - отца это не вернёт, но на душе станет полегче.
Кивнув, я без стеснения последовала его совету, размазывая слёзы по лицу, и Скилур терпеливо ждал, когда успокоюсь, давая возможность выплакаться.
