- Лады, - я спрыгиваю с полки.
- Дак читал бы дальше, - бурчит снизу старуха. - Эко они тебя, сынок, совращают.
- Да ладно тебе, бабка, - примирительно улыбаются старухе парни. - Мы ведь по сто пятьдесят, и успокоимся.
- Где там ить успокоишься... - гнет свое бабка. - Выпьете окаянную, да глядишь, и энтой не хватит...
Бабкин дед уже спит и разговора не слышит. Надеваю свои "казаки" и выхожу в проход.
- Где берете? - интересуюсь у парней.
- Аида к проводнику, - говорит тот, что тормошил меня за ногу. - Меня Андрюхой зовут, а это Димка, - кивает он на товарища.
- Антоныч, - представляюсь я, и мы пожимаем друг другу руки.
Идем к проводнику. Само собой получается, что я беру переговоры с проводником на себя. У парней я деньги не взял и купил сразу три бутылки.
- А ты че с нас-то денег не снес? - волнуется Андрюха.
- Ерунда, это как бы за знакомство, - объясняю им.
- Вот это да! - радуется Димка. - Сразу видно, что наш человек!
Идем в их купе. Парни едут вдвоем, их недавние соседи вышли полчаса тому назад. Купе у ребят перед самым тамбуром, что совсем неудобно: воняет куревом и сортиром. Выпиваем, завязывается разговор. Парни когда-то служили, но не сидели. Едут они в Абакан, где работают в геологической партии. В общем, пацаны неплохие. Выпиваем все три бутылки, и я беру еще. После уже помню все какими-то урывками. Приходили странные мужики, и я не помню, сколько их было. Что-то они до нас докапывались и докапались. Я вывел их в тамбур и качественно отмахал. Затем мы пили опять. Потом я опять кого-то метелил в тамбуре. В общем, все получилось по-русски - весело и увлеченно.
Глава седьмая
Просыпаюсь от криков проводника. Поезд прибыл к месту назначения. С трудом разлепляю глаза. Голова гудит, и смертельно хочется пить. Кажется, подведи мне сейчас трубу, и я выжру все воды Енисея. Осматриваюсь. На полках дрыхнут мои ночные знакомые.
- Милок, дак вот ты где ж! - вылезает в проход старушка из моего купе. - Сумка-то ить останется!
Бабушка приволокла мою сумку, тулуп принес за ней дед.
- Спасибо... - благодарю их непослушным, сухим, как наждак, языком, который так и норовит прилипнуть к нёбу.
Бабка что-то еще наставительно говорит, затем уходит. В окно вижу низкую платформу. Станции не видно. Парни вроде бы начинают просыпаться. Правда, пробуждением это назвать трудно. Скорее возвращаются из мертвых.
- Ты как, Антоныч? - сипит с полки Андрюха.
- Норма. Но не очень. - Держусь одной рукой за голову. В висках словно работает пара кузнецов.
