– Laisse-moi partir (фр. Отпустите меня), – слова ей давались с трудом.
– Что такое она говорит?
– Ça me fait mal (фр. Мне больно), – Симона заплакала.
– Она что-то говорит, но очень тихо, не могу разобрать.
– J’ai froid, très froid (фр. Мне холодно, очень холодно).
– Кажется, это французский. Звони в КГБ, скажи, что девочка очнулась.
Полковник КГБ Поляков стремительно вошёл в больничный коридор. Он злорадно потирал руки, а его лицо излучало торжество неизбежного:
"Ну теперь ты у меня попляшешь, князь Лазарев!
Полковник Поляков был хорошо осведомлён о странной привязанности подполковника Лазарева к этой маленькой девочке. Он всё никак не мог пережить тот факт, что проделки Лазарева в Москве два года назад, так и остались безнаказанными. Так ещё и генерал Ершов, бывший шеф Лазарева внезапно исчез со своей дачи прямо из-под носа охраны. А его смерть у ворот русского посольства в Италии выглядела очень подозрительно.
Полковник Поляков стремительно вошёл в палату. Врач посмотрел на человека, злобно потиравшего руки, и поёжился.
– Девочка в тяжёлом состоянии. У неё сильная интоксикация от передозировки лекарства, которое ей дали в качестве снотворного, – врач попытался остановить злобно ухмыляющегося человека.
Полковник Поляков отодвинул врача, приблизился к кровати и взглянул на белое личико в обрамлении аккуратно подстриженных волос.
– Допустить никак нельзя, чтобы эта маленькая дрянь сдохла сейчас! Она мне пока нужна живой! – выговорил он медленно и надменно.
В этот момент девочка открыла глаза. Полковника аж передёрнуло от взгляда синих глаз. Ему показалось, что перед ним открылся длинный узкий туннель, куда его, как будто начало затягивать. Он слегка попятился.
– Сколько нужно её здесь держать? – полковник резко повернулся ко врачу.
– Всё будет зависеть от состояния ребёнка, от реакции организма на проводимое нами лечение. Но думаю, что следует оставить хотя бы на неделю.
– Хорошо. Тогда лично вы отвечаете за её жизнь! – полковник Поляков ещё раз злобно сверкнул глазами на доктора и, не прощаясь, вышел.
Франция, Париж.
После отъезда принцессы Симоны, Анатолий Лазарев попросил Сергея Плюмина, воспользовавшись его самолётом, побыстрее вернуться в Париж. Оставаться в замке Кериоле, где всё напоминало о счастливо проведённых днях в обществе маленькой принцессы, было выше предела его самообладания.
Поместье графа Плюмина в пригороде Парижа вполне подошло для «зализывания ран». Вечером мужчины расположились на террасе с видом на ухоженный парк. Бирюзовое с розовыми и золотистыми разводами небо, располосованное причудливыми облаками, напоминало детские пазлы. Сознание выхватывало то очертания кита, то слона, то дракона… Анатолий сидел с бокалом коньяка и отсутствующим взглядом наблюдал за плывущими по небу облаками.
