– Нет. Но мой отец был человеком!
– Как и ваша матушка, ваши сёстры, гвардейцы, горничные, даже доктор… Я готов скорбеть о каждом из них, но, увы… Лев не может пощадить антилопу из жалости. Это извечный закон жизни, сударыня. Сильный поедает слабых.
– Выходит, мой отец был слабым?
– Несомненно. А слабость – единственный недостаток, который не дозволено иметь королю.
– А как же Тумай? Он тоже был слабым?
– О, нет! В каком-то смысле я им восхищался. Тумай был из тех, у кого всё и всегда получается. Обласканный славой отпрыск древнего рода! Человек, перед которым весь народ склоняется в подобострастном4 поклоне. Нет, он не был антилопой, но знаете, сударыня, львы убивают не только травоядных.
– И что потом? Что случилось после того, как вы… устранили препятствие?
Шамшан потянулся, его суставы хрустнули:
– Знаете, что было нужно королеве Клибелле? Какую плату она хотела получить за свою помощь?
Лайда помотала головой, хотя ответ был давно известен.
– Ей нужны были вы, сударыня.
– Зачем же?
Тонкие губы Шамшана вытянулись в подобие улыбки:
– Её Величество мнит себя великим стратегом. В действительности, всё, на что она способна, это мелкие интриги, с которыми справилась бы любая камеристка5. Вообразите: королева решила взять вас на воспитание, чтобы в будущем устроить ваш брак с Витасом Первым. Странная идея, не так ли?
Девочка фыркнула:
– Мой брак с Витасом?! Вот ещё! Он же некрасивый! Я бы нипочём не согласилась выйти за него замуж! А если бы тётушка решилась настаивать, я бы объявила голодовку и умерла бы, честное слово!
Шамшан слушал её, подперев голову рукой и отрешённо кивая. Его лицо казалось серьёзным, смеялись только глаза, да и то не слишком убедительно.
– За минувший год я успел изучить ваши повадки, сударыня, – проговорил он, когда Лайда, наконец, успокоилась, – и теперь нисколько не сомневаюсь, что собственную жизнь вы цените куда выше всего прочего. Так что насчёт голодовки вы, пожалуй, погорячились.
Хуже всего, что самозванец был прав. Лайда ни за что не уморила бы себя голодом, как не сделала этого год назад, оказавшись в его власти.
Когда стребийская каравелла, которая должна была доставить её к тётушке, вышла из порта, девочка стояла на палубе, глядя на удалявшийся берег, и украдкой смахивала слёзы. В Стребию ей не хотелось.
Во-первых, она успела привыкнуть к королеве Соне и научилась ею манипулировать. Это оказалось проще простого. Её Величество была из тех, кто любит пушистых котят, клубничное мороженое и розовые пионы в фарфоровых вазах, а потому страдальческий взгляд голубых, как льдинки, глаз всегда действовал на неё должным образом.
