– Что если он не придёт, госпожа? – спросила Данорию вторая спутница, провожая юношу взглядом.
– Он придёт, Дора, – убеждённо заявила хозяйка. – Этот человек ненавидит загадки, и сразу захочет узнать, кто назначил ему свидание в столь позднее время.
Сказав это, госпожа Данория уверенно постучала в ворота. Не дождавшись ответа, она забарабанила громче, и вскоре внутри завозились. Лязгнуло железо, скрипучий голос поинтересовался:
– Кого принесла нелёгкая?!
Дора намеревалась что-то ответить, но хозяйка жестом приказала ей молчать. В ворота протиснулась седая голова трактирщика, похожего на хорька, пойманного в курятнике.
– Кого принесла нелёгкая, ядрёный пень?! – прошипел мужичишка, вглядываясь в темноту.
Госпожа Данория молча протянула ему свиток.
Дорожная грамота, в которой значилось, что советница варийского короля, Данория Палле следует из Варии в Миравию с дипломатической миссией, открывала перед ней все двери. И неважно, что миссия была вовсе не дипломатической, а печать на грамоте – поддельной. Госпожа Данория действительно следовала из Варии в Миравию, но об истинной цели её путешествия хозяину знать не полагалось.
Пока трактирщик суетился, показывая знатной даме лучшую комнату, выгодно отличавшуюся от прочих полным отсутствием крыс и малым количеством постельных клопов, Дора принесла кувшин с горячей водой, чтобы госпожа могла умыться с дороги. Данория велела хозяину держать её визит в тайне, нисколько не сомневаясь, что уже к утру о нём будут знать не только на постоялом дворе, но и далеко за его пределами. Раскрытие инкогнито её, впрочем, ничуть не заботило. Госпожа Данория рассчитывала покинуть гостеприимное село раньше, чем первые лучи солнца выглянут из-за верхушек деревьев. Но прежде следовало дождаться посетителя, который непременно придёт, когда Фили сообщит о её приезде.
Умывшись восхитительно тёплой водой, о которой в минувшие дни можно было только мечтать, госпожа Данория села за крошечный столик с принесённым специально для неё мутноватым зеркалом, выставила перед собой фонарик Тафеля и приступила к ежевечернему ритуалу, выполнять который во время путешествия было затруднительно. На лицо и шею она нанесла толстый слой жирного крема, под глаза – лёгкую эмульсию с лепестками васильков и экстрактом пустынного грашника1. Кремы госпожа Данория не покупала – смешивала сама. Это было одним из немногих доступных ей развлечений.
На виски и запястья женщина брызнула по несколько капель любимых духов. Аромат жасмина, нагретого полуденным солнцем, был тонким мостиком, связывавшим её нынешнюю с той беззаботной девушкой, которой она была много лет назад.
