Нашла крылатую красавицу в траве под окном нашей спальни. Не знаю, что с ней случилось, но мне было грустно прощаться с ней вот так. Конечно, нельзя нарушать баланс, но… Это лишь бабочка.
Насколько помню, раньше я подчинялась негласным правилам мироздания, а пробудившись в этот раз, чувствовала — во мне что-то изменилось. Появилась некая легкомысленность, беспечность и… что-то приятно грело изнутри, чему я не могла подобрать слов. Возможно, причина перемен в том, что последний раз я очень не хотела уходить, а потом долго не решалась вернуться. К худу это или к добру — время покажет, но я надеюсь, что в этот раз успею насладиться счастьем подольше прежде, чем снова придется уйти.
Допив отвар, осторожно отставила тяжелую глиняную чашку на край стола и отодвинула таз с остывающей водой. Мне больше не хотелось оставаться в стороне, как когда-то давно, просто позволяя заботиться о себе и благосклонно принимая восхищение. Я хотела прочувствовать до мелочей: каково это — быть простым человеком? Поэтому спокойно прошлепала к шкафу, где вчера приметила тарелки. Достав две, наложила еду и понесла к столу. Надо будет еще уточнить, как Дэниел очищает посуду, и повторить этот подвиг. А еще хотелось самой попробовать приготовить что-то, чтобы Дэниел утром проснулся, а в доме вкусно пахнет…
— Стой-стой, что ты делаешь? Я бы и сам… — он перехватил у меня тарелки почти сразу, как я сделала первый шаг, словно очнувшись ото сна, отвлекшись наконец-то от бабочки.
— Я хочу помочь. Хочу быть тебе полезной.
— Чудо ты мое, — непонятно усмехнулся он в ответ и, быстро коснувшись губами моей щеки, отобрал тарелки и сам понес к столу. — Вилки достань, а я сейчас вернусь.
И ушел в спальню. Я замерла в недоумении: куда это он и зачем? Но все же выполнила его просьбу, стараясь двигаться быстро, поджимая озябшие пальцы ног. В водичке было тепло, а сейчас уже некомфортно — от пола ощутимо тянуло холодом.
Вздохнув, снова развела мед в блюдечке для бабочки. Радостно улыбнулась, когда та села на край и потянулась хоботком к сладкой водичке.
Обернулась к двери в спальне, за которой слышалось шебаршение и негромкое ворчание Дэниела. Может, стоит пойти к нему? Но мой взгляд наткнулся на вчерашние свечи. Сразу вспомнился завораживающий огонек, от которого стекали мутноватые горячие капли, принимавшие причудливые формы на твердой поверхности подсвечника.
Поспешила установить свечу на стол и попыталась вспомнить, как Дэниел добывал огонек. Кажется, при помощи матового черного камушка, которым просто водил над свечой — я видела его на небольшой полке над камином. Покрутив артефакт в руках, заметила выпуклый символ, отполированный постоянными прикосновениями. Осторожно нажала на него и едва не запищала от восторга, когда камешек выстрелил искрами. Без труда подожгла фитилек и завороженно уставилась на колыхавшийся от легкого сквозняка рыжий огонек. Не удержалась от соблазна и коснулась его, совсем забыв об опасности. Негромко ойкнула, когда ласковый огонек совсем неласково лизнул кожу обжигающей болью. Отдернула руку и уставилась на покрасневший след, уже вздувавшийся некрасивым белым пузырем. Часто заморгала, сдерживая слезы, и улыбнулась, глядя, как кожа разглаживается, возвращает былую белизну, не оставляя следов моей беспечности.
