— А если взять на прокат?
— Валяйте. Но если все сорвется, чтоб до вас не добрались. Помните, для чего он нам нужен.
— Я буду помнить, — сказал майор. — Теперь, если вы закончили игру…
— А может, заделаем партию?
— Простите, — произнес майор с застывшей улыбкой, — я не играю.
Из окна своей камеры Алан Гринвуд мог видеть асфальтированный прогулочный дворик и наружную, побеленную известью стену тюрьмы. Он проводил у окна весь день, потому что не любил ни своей камеры, ни своего напарника по камере. Оба были серые, грубые, старые и грязные. Но камера, по крайней мере, не действовала на нервы, а компаньон проводил долгие часы" копаясь в пальцах ног, а потом нюхая руки. Гринвуд предпочитал смотреть на двор для прогулки, стену и небо. Он сидел здесь уже месяц, и его терпение истощилось..
Заскрипела дверь. Гринвуд повернулся. Он увидел сокамерника на верхних нарах, нюхающего пальцы, и увидел стоящего на пороге сторожа. Сторож был похож на старшего брата сокамерника, но, по крайней мере, был в ботинках.
— Гринвуд, к вам посетитель.
— Отличнненько!
Гринвуд вышел, и дверь снова заскрипела. Гринвуд и сторож прошли по металлическому коридору, спустились по металлической лестнице, прошли по другому металлическому коридору, через две двери, которые им открыли сторожа, и по коридору из пластика зеленого цвета попали в помещение светло-коричневого цвета. Эжен Эндрю Проскер сидел по другую сторону решетки, делившей комнату надвое. Он улыбнулся.
Гринвуд сел напротив него.
— Как дела в мире?
— Он вертится, — заверил его Проскер.
— А как мое прошение?
Гринвуд говорил не о прошении к правосудию, а о том, которое он адресовал своим бывшим партнерам.
— Недурно, — порадовал его Проскер. — Я не удивлюсь, если завтра утром вы узнаете что-то новенькое.
Теперь улыбнулся Гринвуд.
— Хорошая новость. И поверьте, я очень нуждаюсь в хороших новостях. Думаю, вы не уточняли детали с моими друзьями?
— Нет, — ответил Проскер. — Мы решили подождать, когда вы будете на свободе. — Он поднялся и взял свой портфель.
— Надеюсь, мы скоро вытащим вас отсюда.
— Я тоже на это надеюсь, — расчувствовался Гринвуд.
В два часа двадцать пять минут ночи на следующий день после визита Проскера автострада вблизи тюрьмы была почти пуста. Не считая лишь одного грузовика — большого пыльного фургона с синей кабиной и серым кузовом с надписью: «Грузовики проката Паркера» белыми буквами на обеих дверцах кабины.
Айко через посредника нанял его на весьма скромных условиях, а Келп был за рулем. Когда он замедлил скорость, чтобы выехать с автострады, Дортмундер, сидящий рядом, наклонился вперед и, посмотрев на часы в свете приборной панели, сказал:
