– Похоже, ваш друг сильно пьян, – сказал Бритову сержант. – Кто он?
– Документов его я не видел, но зовут его Влад.
– Работаете?
– Нет… не здоров, – растерянно ответил Бритов.
– А он? – кивнул в сторону спальни Назаров.
– Тоже.
– Кто-нибудь ещё живёт с вами?
– Нет, – ответил рыжий.
– А откуда здесь женская сумка? – сержант жестом указал на чёрную дамскую сумочку, лежащую на тумбочке.
Бритов стушевался, но потом нашёлся с ответом:
– Так это же сумка хозяйки. Я просто не убрал её ещё с осени.
– Хорошо, – сказал сержант.
И подошёл к дивану с провисшим фанерным брюхом, лежащим на подставленных под него кирпичах. Рыжий напрягся. Сержант резким движением откинул диванную подушку. Присутствующие остолбенели. Весь ящик был заставлен желтыми консервными банками, причём в несколько слоев.
– Что это? Никак со склада? – спросил побледневшего парня сержант.
– Это… это… это все его… вещи, – указал тот на спальню. – Я тут ни при чем.
– А карточки у этой девочки тоже он украл?
Рыжий повернулся к Гале.
– Я её не знаю.
– А разве это что-то меняет? Главное, что она тебя знает. Бритов, верни ей продовольственные карточки, сейчас же.
Рыжий, обалдевший от свалившихся на него несчастий, направился к буфету, но вдруг согнулся, заорал и ринулся к выходу. Однако сержант не зевал. Он прыгнул ему наперерез и сильным ударом в бок отбросил его от двери. Бритов врезался в стену и, закусив губу, тяжело осел.
– Басевич, блокируй второго, – отдал распоряжение сержант.
Тот метнулся в спальню. А сам Назаров вынул из кармана верёвку и без особых церемоний связал рыжего.
– Ты у меня из доверия вышел, – сказал он, – так что сам знаешь: как аукнется, так и откликнется.
Затем он приблизился к буфету, распахнул дверцу, извлёк из него стопку цветных карточек и подошёл с ними к Гале. Заглянул в одну из них.
– Лысенкова? – спросил он.
– Нет, – ответила она.
– Филимонова?
– Нет, Хачёва. У меня серая карточка.
– Ага, – удовлетворённо кивнул сержант, – есть и Хачёва. Сколько их всего?
– Три. Только фамилии у всех разные. Ещё должна быть коричневая карточка Осиповой Анны Павловны и серая Жуковой Серафимы Ивановны.
– Точно. Есть такие. Держи девочка.
Галка с глазами полными благодарности взяла свои карточки, прижала их к груди и с глубоким облегчением вздохнула.
– Спасибо. Если бы вы знали, как больно быть виноватой. А теперь вот от сердца отлегло, снова так легко стало.
– Я знаю, – ответил сержант. – Но мне, к сожалению, освободиться от чувства вины не позволяют вот такие деятели как Бритов.
