За шагом шаг – отвесною тропою
Взбираюсь вдоль струящейся реки.
Раскинулась лазурь над головою,
А под ногами – змейки-ручейки.
Там, впереди, за тёмным старым лесом,
Закрывшем небо сумрачной стеной,
С отвесных скал серебряной завесой
Спадают искры влаги ледяной.
Подземная музыка
Над каменистым плато лихо мчится ветер – треплет сухие травы, свистит по-разбойничьи в растопыренных кустах, втаптывает в землю куртины стелющегося можжевельника.
В записной книжке – что-то типа «от подъёма – на юг 2 км, от дороги азимут 200 – 1,8 км – и направо от двойного дерева». Всё. Проводник-инструктор сосредоточенно мучает компас, ворчит, чертыхается, чешет затылок и вертит головой. Сам, что ли, тут в первый раз? Не, говорит, что во второй… Уже обнадёживает.
Серебристо-жёлтое травяное море прорезано частыми бурунами известняков, по низинам – копны жёстких кустов да корявых деревьев – там прячутся карстовые воронки и пещеры, одну из которых мы и хотим осмотреть.
Слегка поплутав – всё же нашли.
Из провала тянет влагой. Осторожно спускаемся по скользким камням. Через широкий вход далеко проникает яркий полуденный свет, вспыхивает искрами в каплях воды на стенах. Всё глубже и глубже… Навстречу, из плотной темноты, веет обжигающим холодом. Вот и дневной свет погас за поворотом. Как ни пытаемся осветить анфиладу залов – но они слишком велики, и фонари выхватывают лишь фрагменты великолепия – колонны, украшенные бахромой натёков, ступени кальцитовых ванночек под ногами, и, наконец, целый водопад сталактитов – настоящий каменный орган…
Ветер гудит в ажурных занавесях, поёт, выводит заунывные рулады – и мы гасим фонари, и долго стоим, заворожённые подземной музыкой…
На горных пожарищах
Острые камни скрипят под ногами, хрустко выворачиваются из сухой земли и с черепичным звоном укатываются вниз по крутому склону. С бледного безоблачного неба течёт солнечный жар.
Здесь был лес. В тени бежал ручей, пели птицы, да бродили олени. Пока в один день огненный вал не прокатился по горам – слизнул лес со склонов, иссушил ручьи, прогнал прочь птиц. Теперь здесь лишь серые скелеты мёртвых сосен, непроходимый бурелом, да море ежевики. Блестят тяжёлые гроздья угольно-чёрных ягод – можно срывать целыми горстями и кидать в рот. Но медовая сладость через несколько секунд сменяется хинной горечью – столько кальция впитала ягода из сухих известняков. Много такой не съешь…
А вода здесь только в ежевике. Там, где на карте обозначен родник – лишь выщербленная каменная чаша среди остатков стен давно заброшенного селения. Надо идти дальше, отгоняя назойливых мух. И вокруг – жуткая красота сгоревшего леса!
