– Нет, нет, нет! Вот только не реви!
Ее вздернули вверх, постарались поднять, но пережитый кошмар не отпускал так легко.
Колдун усадил на лавку, укутал в одеяло – одна голова торчать осталась. Он уселся на пол, одним махом натянул на себя рубашку, только скривился, а Ярина все никак не могла успокоиться: забилась в угол, всхлипывая и размазывая слезы по лицу.
«Лучше б сразу убил, теперь мучить будет».
– Можно я пойду? – страдальчески спросил Гор через пару минут, когда всхлипы стали надрывнее. – А ты тут посидишь, порыдаешь о своей загубленной жизни. Или о чем ты там ревешь, могу хоть узнать?
Это было такое кошмарное возмутительное нахальство, что у Ярины тут же слезы просохли. Он еще издевается! Сидит на полу какое-то невиданное страховидло и строит из себя несчастного, словно не сам напугал ее до смерти.
– Т-ты…
– Ну? – подбодрил колдун, пока она пыталась справиться с дыханием. Он поднялся, разлил сбитень по кружкам, одним махом руки убирая беспорядок на полу. – Что я?
– У тебя в сп-пине…
– Да, да, дыра в спине. Спасибо, что напомнила, я об этом забывать уже стал. Дальше.
То есть, это пустяки, получается?! Но насмешливый тон успокаивал. Если бы колдун ринулся уверять ее в своей невиновности и благих намерениях, Ярина ему бы ни за что не поверила, но он не оправдывался, не каялся. И смотрел на нее с извечной усмешкой.
Гор силком вручил ей отчего-то теплую кружку и снова замер, глядя в окно. Луна отражалась в глазах, превращала их в серебряные. Красиво и жутковато. Навьи тоже, говорят, собой хороши до невозможности, но они вроде солнечного света боятся. А этот… она его столько раз днем видела. Спас ее, на руках к себе в дом принес, кровать уступил. К чему? Тут как ни думай, больше запутаешься.
– Ну, извини, – внезапно с тяжелым вздохом повинился Гор. Ярина от неожиданности чуть и эту кружку не расколошматила.
– Не хотел тебя пугать. Не хватало еще, чтобы ты всю деревню своими воплями подняла.
И поэтому напугал настолько, что крики, должно быть, в лесу слышали. Она осторожно пощупала лоб: шишка останется, ну и тяжеленная у него голова. Нужно было сказать что-то, но слова попрятались. Пришлось глотнуть сбитня, потом еще и еще – напиток согревал и успокаивал.
– Ты человек? – наконец спросила она, когда кружка опустела.
Колдун невесело ухмыльнулся:
– Это философский вопрос, могли бы поспорить, но ладно уж. Да, я человек. Имя у меня есть, сердце бьется, кровь бежит. Только последнее я проверять не дам, не хватало тебе острые предметы давать. Вдруг кинешься.
