— Чёрт, — бросает Легион. И это слово отражает мрачные выражения на лицах всех, кроме Адриэль, конечно. Я не могу сказать, намеренно ли она пытается выглядеть самодовольной или высокомерной. И в том, и в другом случае она — сволочь.
— Что случилось? — шепчу я Андрасу поверх опущенной головы Крисиза.
— У Айрин есть одно правило, — отвечает он, поворачиваясь ко мне, с печалью в голубых глазах. — И ты его нарушила.
Никто не произносит ни слова, пока мы ждём Айрин в её покоях. Не слышны даже саркастические замечания от Николая, который неподвижно сидит рядом со мной. Большинство обычно жизнерадостных слуг были отпущены, а те, кто остался, задумчиво и тихо ожидали свою хозяйку в дальнем конце комнаты. Даже яркие тона драгоценных камней кажутся приглушёнными и тусклыми.
Мне неприятно это признавать, но я боюсь. Не за себя, а за людей, которых подставила под угрозу своим непредсказуемым характером. Что будет с сестрой, если её вышвырнут? Я не могу отвезти её в обычную больницу. А мои друзья — Сем7ёрка, Николай, даже Крисиз — у всех на спине мишени. Пока мы не узнаем, кто и что за ними охотится, они всё равно, что мертвы на улицах Чикаго. Мы могли бы бежать из города, штата, может, даже из страны, но разрушение будет следовать за нами по пятам. Нельзя убежать от судьбы.
Когда инкрустированные драгоценными камнями двери распахиваются от порыва ароматного ветра, я не уверена, должна ли встать и поклониться или остаться сидеть. Я следую примеру Легиона и просто киваю. Я никогда не видела, чтобы он относился к Айрин с такой официальностью и уважением. Всё серьёзно.
— Так-так, — тянет она, направляясь к своему месту на изогнутой секции. — Похоже, вся банда здесь. Так рада, что вы смогли прийти.
Легион начинает:
— Айрин, то, что случилось…
— Я не с тобой разговаривала, — перебивает его она резким тоном. — Насколько мне известно, тебя там не было. А, учитывая, что я — всезнающая, моя осведомлённость — Евангелие в этих стенах. — Легион смиренно кивает, но температура в комнате повышается, по меньшей мере, на десять градусов. — Какой темперамент, — цыкает Айрин. Затем поворачивается ко мне с чёрными, как ночь, глазами. — Моя дорогая, Иден. Мне казалось, что ясно выразилась, когда ты приехала.
Я смотрю через комнату и встречаюсь взглядом с Фениксом, который кивает, говоря ответить.
— Да, Айрин. Я прошу прощения. На самом деле… это было не специально.
— Я верю. Но всё же… Правила есть правила. — Она постукивает острым ногтем, выкрашенным в ярко-красный лак, по губам, обдумывая слова, которые, как уже знает, произнесёт. — Тем не менее, ты мне нравишься, Иден. На самом деле даже очень. И хотя твои действия, возможно, порождены яростью, я не верю, что ты намеревалась причинить вред нашему милому маленькому нефилимчику. Если только… если только ему не кажется иначе.
