Я кричу в пуховой глушитель; смесь боли, шока и неоспоримого удовольствия пульсирует во мне, пока Легион трахает меня жёстко и быстро. Низ живота горит от яростного вторжения, и чем сильнее я возбуждаюсь, тем сильнее прижимаюсь к Легиону, страстно желая, чтобы он опалил мои внутренности своим семенем. Легион не замедляется ни на мгновение, и мои движение лишь поощряют его. И когда я чувствую, как он скользит по заднице, я стону так громко, что даже не узнаю свой голос. Даже подушка не может заглушить мои крики, когда Легион надавливает на сфинктер и медленно проталкивает фалангу пальца в меня. У меня возникает чувства наполненности и тяжести. Я дрожу и боюсь, что в любой момент взорвусь от сильного наслаждения. Легион, должно быть, тоже это чувствует, потому что, обхватив меня одной рукой за талию, приподнимает меня так, что мы оказываемся грудь к спине. Его толчки ни на секунду не ослабевают, даже когда он начинает играть с моим клитором, добавляя остроту ощущению в моей заднице. И когда он прижимает меня к себе, полностью поддерживая, я чувствую, как он целует меня в шею, опаляя горячим дыханием.
— И он изгнал этого человека; и на востоке Эдемского сада, — читает Легион хрипло, — он поставил херувимов с пламенным мечом, которые вращались во все стороны, охраняя путь к Древу жизни.
Я не знаю, что с этим делать. Честно говоря, когда он так глубоко внутри меня, я даже не могу понять значение Писания. И прежде чем успеваю его расшифровать, я чувствую зубы Легиона на стыке шеи и плечом. Резкого укола боли достаточно, чтобы заставить меня вскрикнуть, но каким-то образом звук превращается в стон. Погрузив клыки в меня, он стонет — гортанно и по-звериному — и я чувствую, как он дико пульсирует во мне. Его движения становятся отрывистыми, когда он опустошает огонь и месть в моём чреве, и через несколько секунд я снова кончаю, выкрикивая слова поклонения и святотатства.
Он обнимает меня, пока мы успокаиваемся. А когда я уже не могу стоять, Легион кладёт меня на кровать, накрывая обнажённое тело шёлковыми простынями. Легион мог бы уйти, и я не стану протестовать. Я слишком истощённая и пресыщенная, чтобы сказать хоть слово. Но, к моему удивлению, он ложится рядом и притягивает к себе, чтобы я положила голову ему на грудь. Даже отвратительный дракон больше ничего не шепчет, пока мы переводим дыхание и наслаждаемся послеоргазмическими волнами. И я погружаюсь в сон без сновидений, окутанных пламенем.
