- Вот эту, - он подкинул рукоять ногой, перехватил ее и завертел тяжелую гизавру, как перышко.
Палач тотчас схватился за вторую секиру и замер в ожидании. Медведь вышел из кольца; за его спиной, смыкаясь, грохнули щиты. Потом над горой разнесся глухой лязг, скрежет металла о металл: секиры столкнулись, поединок начался. Палач рубил сверху, убийца отскакивал, стараясь не попадаться, потом проворачивал гизавру вокруг себя и бил резким горизонтальным движением в середину корпуса. Тогда отпрыгивал палач, переводил тяжелый стальной полумесяц на длинной ручке за спину, там перехватывал, разворачивался поудобнее - и вновь со скоростью молнии рубил сверху. Когда кто-то из них ошибался в направлении отскока, гизавры сталкивались и с противным скрежетом ехали друг по другу, выгрызая из закаленных лезвий острые голубые искры и колко бьющую в лицо металлическую крошку. После первого десятка ударов стало ясно, что осужденный обречен: он очевидно задыхался от усталости, тогда как палач оставался свежим. Вскоре ожидаемое случилось: убийца неаккуратно подставил оружие под страшный удар сверху вниз, и гизавра палача всем своим весом и скоростью рухнула на обух вражеской секиры и с тошнотворным визгом содрала ее с древка. В руках убийцы оказалась обычная палка с обломанным концом. И он мгновенно перешел в нападение, пользуясь ею, как посохом. Тут все, бывшие на поляне, поняли его замысел: посохом приговоренный владел очень хорошо, но предоставлять палачу столь же легкое и маневренное средство он не стал. Нет, решил он, выберем гизавры, они тяжелые, и палач быстро сделает из моей легкий посох. А сам останется с гирей на палочке. Тогда попробуем навязать ему такой быстрый стиль боя, который с посохом выдержать можно, а с тяжелой гизаврой нет.
Но и палач оставался жив так долго вовсе не потому, что пренебрегал хитростью. Ради сокращения боевой дистанции он позволил нанести себе сильный удар по ребрам. Обрадовавшись попаданию, приговоренный как-то не сообразил, что из-за этого успеха очутился в опасной близости к противнику- и тут же упал на площадку, раскроенный чуть не надвое. Стало тихо. Щиты сдвинулись плотнее. Палач обводил строй безумным взглядом; лезвие гизавры дымилось от крови, было видно, как от пережитого дрожит все его тело. Но вот он выронил оружие и отошел в сторону, руки опустились, перестали дрожать, и палач мягко осел на землю. Строй разделился. Палача окружили, подняли на носилки и на всякий случай плотно примотали его мягкими широкими лентами. Тело казненного столкнули в пропасть.
