Шнырь осторожно нагнулся над краем крыши, настороженно глянул с неё и увидел, что поверхность земли находиться далеко-далеко. Не менее, чем в пятнадцати метрах от данного уровня.
Рядом со стеной четырёхэтажного дома стоял чёрный джип, на котором они добрались сюда. Машины Гуся и Валета он вблизи не заметил. Скорее всего, они уже установил прослушку у Оськи, и уехали в главный офис охраны. Доложить об успехе своей операции.
Номеров ьелефонов двух малознакомых охранников он, к сожаленью, никогда не имел. Поэтому, позвонить им не мог. Так что, ждать помощи им было неоткуда. Нужно самостоятельно выпутываться из такой передряги. Это единственный выход.
Шнырь встал на ненадёжную с виду штуковину, напряжённо вздохнул и повернулся спиной ко двору. Стоять так оказалось удивительно страшно. Руки и ноги сильно дрожали. Но делать им было нечего. Не сидеть же на пустом чердаке до самого вечера, пока кто-то приедет и откроет им люк.
К тому же, ещё неизвестно, вспомнит ли Жлобин о том, что они здесь застряли, и пришлёт ли на помощь людей? И так их с Ломом мало кто уважает в охране, а если узнают о том, что они попали в ловушку, то хоть увольняйся. Замечают злыми насмешками и не дадут им проходу глупыми шутками.
Мужчина взялся за боковины ржавой металлической лестницы и начал осторожно спускаться. Скоро поручни кончились. Шнырю пришлось цепляться за тонкие стержни, которые служили ступенями вертикальной стремянки.
Тут Шнырь заметил, что проржавевшие прутья слегка прогибаются под его малой тяжестью. Он облегчённо подумал: – «Хорошо, что я отправился первым. Не то, чего доброго, под таким бугаём перекладины вдруг обломились».
Он спустился почти до самого низа, встал на последней ступеньке и оказался на высоте в два человеческих роста от асфальта дороги. Видимо, в стародавние годы в домоуправлении почему-то решили, что мальчишки зачем-то будут лазать на крышу.
Чтоб уберечь ребятишек от такого соблазна, кто-то велел отрезать стремянку на большой высоте. Мол, если случиться пожар, то человек всё равно спрыгнет оттуда на землю. Не будет же он там вечно висеть.
Посмотрев вниз, Шнырь понял, что делать, в общем-то, нечего, придётся всё-таки прыгать. Держась только руками, он спустился до последней ступеньки и повис в полутора метрах от поверхности почвы.
Пару секунд шеф собирал свою волю в кулак. После чего, неспешно разжал онемевшие пальцы. Он, словно камень пролетел оставшееся под ним расстояние и со всего маху впечатал обе подошвы в пыльный асфальт.
