— Простите меня, — промямлила я закрытой двери.
— Это вы меня простите, Алисия. Так можно мне войти?
Это была очень вежливая просьба, учитывая то, что дверь с моей стороны не запиралась. И я ответила:
— Да.
Эбрел вошёл. И я поразилась тому, как резко контрастировал его голос и взгляд. Он говорил всё так же утешающе, но в глазах его ничего утешающего не было, глаза его горели наглым огнём.
— Не пугайтесь. Вы ведь не ели совсем. Давайте, я вас немножко покормлю, лететь ещё далеко, — говорил Эбрел.
— Нет, я не хочу есть…
Но в комнату уже входил Севелен. Со всё тем же подносом. С вином.
— Я просто оставлю здесь поднос, и уйду, — говорил Эбрел, — если моё общество вам так неприятно…
И я на автоматической, годами отточенной вежливости, сказала:
— Нет, что вы, останьтесь.
И Эбрел сел.
— Севелен, выйди, — приказал он племяннику.
Севелен вышел, и Эбрел снова принялся меня оглядывать.
— Что же вы всё стоите, садитесь, — сказал он мне.
Мебели в комнате было немного. Сесть можно было только на тот же диванчик, на котором уже сидел Эбрел.
— Садитесь же! — продолжал говорить он, — неужели я такой страшный, что в моём присутствии вы можете только стоять?
В голосе Эбрела звучал горестный укор. И я села. И тут же пожалела об этом.
— Алесия! — Эбрел жадно схватил меня за руку, за пышный рукав у самого плеча.
— Нет! — я попыталась вырваться.
— Не надо, не сопротивляйтесь, — шептал он, а ткань под его руками уже трещала.
— Нет!
А та злосчастная стойка для каминных приборов, которой я собиралась защищаться от Эбрела, лежала в двух метрах от меня. Это было большое горе, это было отчаяние, моё горло стискивало от осознания собственного идиотизма, меня тошнило от беспомощности…
…И Эбрела оторвало от меня..
Я не поняла, что случилось, перед глазами у меня плыл туман, но рук Эбрела, шаривших по моему телу, больше не было. Не было и самого Эбрела, он висел у стены, пытаясь справиться с внезапной невесомостью, через секунду ему это удалось, и он вынырнул в тёмный провал коридора. И тут же ко мне вернулись звуки, и я услышала треск, я почувствовала запах дыма, я увидела языки пламени — и я поняла, что мы горим. Я поняла, что космический корабль Эбрела взорвался, и на нём теперь пожар, а воздух, которым я дышу, стремительно изливается в многочисленные трещины в корпусе.
— Севелен! — кричал Эбрел, — Ты что наделал! Севелен, безумец!
