– Да вот… солнце садится, – шёпотом ответил Лесь.
– Ложится… – поправила его шёпотом Алёнка.
– Ложится, – согласился Лесь.
– Куда?
– За леса, за луга.
– И за моря?
– И за моря…
– Да, – вздохнула печально Алёнка, – и никогда не ляжет.
– Почему это? – оторвался Лесь от подоконника.
– Так Земля ведь круглая.
– Рациональная… Это же ведь только так говорится.
– Что солнце встаёт и ложится?
Вдруг всё растворилось вокруг. Вначале исчез потолок, затем – стены и пол. Последними растаяли большие напольные часы.
– Это ты? – спросил Лесь.
– Я, – ответила просто Алёнка.
– Могла бы пол оставить.
– Зачем?
– Действительно…
– А мама не узнает, – быстро проговорила Алёнка, внимательно наблюдая за лицом Леся. – В конце концов, мы же с тобой взрослые люди. Правда?
– Взрослые-то взрослые…
– Ну, па-а-а… Конечно, мы ей расскажем, но только после. Хорошо?
– Ну ладно, – согласился Лесь с сомнением в голосе.
И они полетели.
Медленно поплыли над самой землёй. Слабый в этот вечерний час, ветер нёс, покачивая, две серебристые пушинки над пшеничным полем. Или не серебристые, но это всё равно…
Так они плыли над пшеничным морем, а им вслед бежали пологие пшеничные волны. Их гребни с тихим шорохом затухали и вновь вспыхивали далеко впереди – и катились, катились, может быть даже к самому солнцу, наполовину окунувшемуся за край земли. То колоски поудобнее укладывались на ночь… И кроме этого тихого шороха, да ещё одинокого перепелиного «подь-полоть, подь-полоть», безмолвие царило над землёй. И покой.
– А мы их догоним…
Алёнка бросилась к волне и, распахнув руки, ухватила волшебный мерцающий свет. Но тот, испугавшись, ловко выскользнул из Алёнкиных объятий и вспыхнул вновь, но уже далеко-далеко впереди.
– Дорога, – прошептала Алёнка.
Действительно, поле разрезала дорога. Обыкновенная, просёлочная. Вытянув руку, Алёнка принялась пальцем чертить на ней полосу. Тогда, спасаясь от безжалостного Алёнкиного пальца, дорога вдруг нырнула в неизвестно откуда взявшийся лес. И побыстрее распалась на десятки маленьких, поросших мятликом и разным бурьяном дорожек. Или не дорожек, а тропинок, но это всё равно…
– Какая недотрога, – обиделась было Алёнка на дорогу, но тут же забыла о ней – так всё таинственно было вокруг.
Устоявшиеся запахи прелой листвы и смолистый сосновый дух окутали Алёнку и Леся с головы до ног, словно они окунулись в другой, таинственный мир. И тишина здесь была своя – особенная, какая-то загадочная. Может быть, оттого, что стволы деревьев и листва сузили пространство, не позволяя видеть, что делается там, за ними. А что-то делалось, потому что время от времени оттуда, из глубины леса, доносились неизвестно кому принадлежащие шорохи, какое-то попискивание и даже будто чьи-то шаги. К тому же здесь, внизу, уже почти совсем стемнело, и, лишь запрокинув голову, можно было видеть золотящиеся верхушки берёз и сосен.
