Тяжелые, заподозрил мальчик.
Вот так, медленно ковыляя в длинной рубахе до пят и в тяжеленных нейшлаках Фрей добрел до дома.
А в доме у Трюд пахло свежим хлебом, везде была идеальная чистота. На маленькой лежанки была постелена чистая постель.
– С легким паром котенок. – Было видно, что хозяйка в хорошем настроение. – Вот выпей это и все мороки развеются.
И она протянула Фрею большую чашку какого-то отвара. Отвар пах разными травами, лимонником, листом чёрной смородины и малины, мяты и тимьяна. Отпив совсем немного, Фрей почувствовал, как все сомнения, которые у него остались по отношению к хозяйке дома, развеиваются, а руки и ноги наоборот, наливаются усталостью, глаза начинают слипаться.
– Ложись спать, дружочек. Утро вечера мудренее. – И Трюд уложила полусонного Фрея в кровать и укрыла одеялом. – Ни о чем не беспокойся. Уж я то о тебе позабочусь.
Последние слова конечно, несколько насторожили Фрея, но ему было уже всё равно. Пусть делает, что хочет, а мне так тепло и хорошо, я буду только спать, решил он.
Глава 5
В доме у Трюд.
Следующий день у Фрея прошел, как в тумане. Ему все время хотелось спать, руки и ноги его плохо слушались. И он даже иногда путал, то ли ему это снится, что происходит вокруг, то ли это была явь.
Трюд занималась хозяйством. Всё время, что-то готовила, варила и пекла. Особенно хорошо у неё получались отвары. Каждый раз все лучше. То отвар был медовый и отдавал летом и зноем, когда Фрей его пил ему так и слышалось жужжание пчел и стрекотание кузнечиков в полях, он чувствовал палящее июльское солнце и теплый южный ветер. То отвар становился травяным, и отдавал молодой зеленью майских полей, журчанием прохладного ручья, пах первыми весенними цветами. А бывало, он становился густым и тягучим, как смола, а на вкус был чуть горьковатый, отдавал еловыми шишками и хвоей.
И всё время Трюд вкусно стряпала. Вкусно и обильно. Фрею иногда приходило в голову, как он может столько есть? Вроде он только, что позавтракал, а уже обед. Пообедал, и снова за стол. А прошлый обед ему приснился? Но лень, и какая-то, неестественная расслабленность, не давали ему сосредоточится на нужных мыслях. Мысли кружились в его голове, но не могли зацепиться. Только он хотел вспомнить, зачем он здесь, что делает и куда идёт, как чьи-то руки подхватывали его и клали в постель, а мягкое одеяло накрывало, и подушка начинала шептать – Успокойся, усни, подумаем об этом завтра.
Трюд в это время садилась в кресло-качалку, принимаясь, что-то вязать. Часто она сидела, молча, поглядывая на горящие свечи, а иногда начинала, что-то рассказывать. Иногда это были рассказы о повадках зверей в лесу, об охоте, о волчьих стаях которые рыскают в округе, о болотах и его обитателях. Иногда, она говорила о себе… Скорее рассказы, о себе – это были личные мысли, она просто вспоминала вслух прошлое, или говорила о планах на будущее.
