Двигаться под водой было непривычно, но легко, несмотря на некоторую затрудненность движений. Пышные водоросли, растущие вдоль дорожки, заколыхались от моих шагов, зашлепали губами разноцветные губки.
Я подняла взгляд: сквозь толщу воды пробивается солнечный свет.
На мгновение ослепило.
Зеркало в центре подводного грота снова напомнило о себе.
Зеркало!
С него и начался этот сон… если это сон.
Вспомнив о зеркале, я не могла уже отвлечься ни на что другое.
Шаг за шагом я приближалась к мерцающей в разноцветных водах, глади.
Оно было большим, размером со входную дверь, в раме из голубого мрамора и кораллов.
Отражение было моим и одновременно не моим.
Непослушные локоны стояли над головой рыжим облаком, глаза от удивления расширились, вот-вот вылезут из орбит. Я поспешно закрыла открывшийся было рот, прежде чем наглоталась морской воды.
Медленно, как во сне, протянула руку к зеркалу, но когда пальцы готовы были коснуться поверхности, под ними обнаружилась пустота.
В этот же миг мое отражение исчезло.
Вместо него появилась странная пустошь с голубой, по колено, травой.
Вдалеке мерцают в солнечных лучах дома с золотыми стенами, покатыми крышами, напоминающими взлетные площадки и фиолетовыми шпилями, высокими и такими острыми, что вот-вот пронзят небо.
В лицо ударил сухой ветер и странные сладковатые запахи, в которых слышится аромат цветущих пионов, запах прелой листвы, дорожная пыль.
Я покачнулась и схватилась за опустевшую раму, чтобы не упасть, не провалиться туда… Отчего-то сама мысль о том, что могу покинуть подводный грот, навеяла ужас.
Я часто заморгала. На песчаной дороге показались двое мужчин. Оба огромные! Одинаково широкие в плечах, с выразительной, атлетической мускулатурой! Судя по литым мышцам, которые перекатываются на груди в широко распахнутых одеждах, видно, что мышцы работающие, что, как говорится, большая разница в отношении наших парней, не вылезающих из зала и сидящих на стероидах.
Первым заговорил брюнет в золотых одеждах с выбритыми висками и ястребиным профилем.
– Все-таки ты пришел, Кано.
Голос его был низким, хриплым, в нем слышались раскаты грома и треск, какой бывает от пылающих в костре бревен.
Второй мужчина посмотрел на первого с такой ненавистью, что у меня невольно подкосились колени. Он не уступал тому, в золотом, мускулатурой, но был более сух, поджар, под глазами пролегли круги, словно проделал длинный путь без отдыха.
Волосы его отливали синевой и были убраны в низкий хвост. Одет он был в темно-синие струящиеся, как водная гладь, одежды, распахнутые на мускулистой груди.
