– Это ты лучше скажи ему сам, – сказал пегас, взмахнул крыльями и улетел.
В четверг вечером Додо и Йоки помирились. Они уселись на траву и стали сосать апельсиновые и мандариновые леденцы, плоские, как печенье. Время от времени леденцы извлекались изо рта и разглядывались на свет.
– Ты сегодня очень грустный, – сказал Йоки, когда леденцы дососались. – Так ничего и не сочинил?
Додо грустно помотал рогом и вздохнул.
– Нет.
– Я пока не умею летать, – сказал пегас. – Зато могу быстро скакать. Вдруг это тебе поможет.
И Йоки сделал несколько прыжков сначала влево, потом вправо, а потом заскакал вокруг Додо, взбрыкивая задними ногами и взмахивая крылышками.
Это было так смешно, что Додо не выдержал. Он присоединился к другу, и до позднего вечера они скакали по лужайке, хохоча во все горло.
– Ну и что что ты не умеешь сочинять стихи, – сказал Йоки, когда друзья расставались. – Ты же волшебный единорог и наверняка умеешь делать что-то другое. Просто еще не знаешь об этом. Вот увидишь – из тебя получится классный художник. Или пожарный. Или повар.
– Или пират, – рассмеялся Додо.
– Или машинист поезда, – сказал Йоки.
– Или космонавт, – сказал Додо.
– Тогда я тоже стану космонавтом, – сказал Йоки. – И мы вместе полетим на Марс.
Перед сном Додо достал бумажку с рифмами. «Завтра пятница, а я так ничего и не придумал», – грустно подумал он и выключил свет.
И тут же включил его снова.
Когда на следующее утро мама пришла будить сына, тот спал крепким сном на прикроватном коврике, а на кровати лежал листок с написанными вкривь и вкось фразами.
В пятницу в детском саду после завтрака все расселись по своим стульчикам, и воспитательница спросила, кто сочинил буриме. «Задание было трудным, – добавила она. – Не страшно, если кто-то не справился или кому-то помогли родители. В этом нет ничего плохого».
Пока единорожки читали свои стихи, Додо мял в кармане свой листок и потел. У других стихи были такими складными, такими красивыми. В них говорилось о лесе и реке, о веселых играх с утра до вечера, бабочках, кружащих у огня, мягких подушках, на которых сладко спится после долгого летнего дня. Додо боялся опозориться перед всеми со своим корявым творением. Он был уверен, что его поднимут на смех.
Наконец дошла очередь и до него.
Он читал, заикаясь и запинаясь, проглатывая куски слов и неправильно делая в словах ударения.
Когда он закончил, то зажмурился, ожидая насмешек. Но никто не проронил ни звука.
– Я вижу, ты сочинил буриме сам, – сказала воспитательница и постучала копытцами по столу в знак одобрения. – Это замечательные стихи. И друг у тебя тоже замечательный.
