– Да… спасибо, – пробормотала я. Мне было уже не до расследований: хотелось бежать к метро и никогда больше сюда не возвращаться. Я обернулась, пытаясь понять, куда двигаться, и пошла быстрым шагом.
– Подожди! – услышала я голос уборщицы, – тебе ж Борис был нужен.
– А вы его знаете? – спросила я на расстоянии.
– Знала, – громко проворчала женщина. – Пойдем вон туда на лавочку.
Я, оглядываясь, зажав в руке самый большой и острый ключ, пошла в указанном направлении.
– Он кто тебе будет-то? – спросила женщина, усаживаясь на лавочку и держась за поясницу, – ох, устала я, – тут же добавила она.
– Он – моя первая любовь, – привычно соврала я.
– Да? – с сомнением посмотрела на меня уборщица, – ну, раз так…
В последующие несколько минут она рассказала мне то же самое о смерти Бориса, что пару дней назад поведала Ева.
– А вы уверены, что это был несчастный случай? – спросила я осторожно.
– Ну, милая моя, – протянула женщина, – ты видишь, где он жил. Здесь ни в чем нельзя быть уверенной. Но дело закрыли, и ладно.
– А… вы не знаете, к нему не приходила девушка лет шестнадцати? По имени Ксения…
– Вот вы дурехи, девки, – рассмеялась женщина, – все у вас одно на уме. Парня нет уже, а ты ревнуешь. Не ходили к нему девушки. Будь спокойна за свою первую любовь. Будут еще у тебя любови, молодая совсем.
– Совсем никто не ходил к нему? – вновь спросила я.
– Да никто, он вообще какой-то дикий был. Хотя… пару раз я видела мужчину. Такой элегантный, как будто вообще из другого мира. Среднего возраста. Костюм, пальто прям как у графа, сигареты дорогие бросал на улице, паршивец. Морщился брезгливо, как будто на свалку приехал. Прическа такая, как у Элвиса Пресли. Хотя ты такого певца не знаешь, он умер давно. У вас сейчас певцы такие, что не поймешь, мальчик или девочка, сказала женщина со смешком, неопределенно повертев в воздухе рукой.
– Этот мужчина ходил к Борису? – с сомнением спросила я.
– Ну не к Ниязу же, – хохотнула женщина, – может, какой-то заказчик, Бориска же вроде художником был. А у них там в их мире все необычные, не знаешь, что в их головах творится. Вон Бориска сперва в одном пожаре уцелел, так после этого не сбежал, а в этом же доме поселился, только в другой квартире. И ведь правду говорят: кому суждено сгореть, тот не утонет. Все равно сгорел. И картины его тоже.
– В каком пожаре он сперва уцелел? – не поняла я.
– Дак зимой он в другой квартире жил, и тоже в этот доме. Соседи его по квартире выпить любили. Один заснул с зажженной сигаретой, пожар случился. Тот угорел, а Бориски дома не было, повезло. Зато все его картины сгорели. Он через стенку жил с тем пьяницей. А стены-то здесь картонные. Как он убивался по этим своим картинам… ходил чернее тучи. А вот видишь, один раз сберегся, а второй – нет.
