– Понятно. Ты поэтому пришла провожать его на вокзал?
Я снова разозлилась. Андрей напомнил мне о том дне, когда я в слезах возвращалась домой, уверенная, что Ден видел меня рядом с ним.
– А почему ты пришел на вокзал? – спросила я, чтобы не дать вырваться наружу своим недавним переживаниям.
– Хотел с ним поговорить. Он все-таки мой брат по отцу. Попросил мужа Полины разузнать все о Денисе. Он же полицейский, и у него здесь сослуживец в больших начальниках ходит. Но приехал на вокзал и не решился подойти. Ты оказалась смелее, чем я, – усмехнулся Андрей.
– Да уж… – промямлила я.
– Ладно, я все понимаю, – вдруг сказал Андрей серьезным голосом. – Больше не буду тебе названивать. Если хочешь, можешь выбросить эти цветы.
Я была не уверена, что он все понимал, но не стала больше продолжать эту тему.
Мы расплатились и пошли к дому, где жила мама Дена и Ксении.
Свернув во двор и подойдя к нужному подъезду, мы встали, как вкопанные: в микроавтобус грузили какой-то большой черный пакет, похожий на завернутое человеческое тело. Рядом стояли старушки, причитали и крестились.
Мое сердце упало куда-то вниз. Я подняла глаза: на пятом этаже было распахнуто окно. Именно в этом подъезде на пятом этаже жила мама Дена и Ксении.
– Что случилось, не знаете? – подошла я к старушкам.
– Знаем, чего ж не знать, – откликнулась самая бойкая, – то, что должно было случиться, то и случилось.
– Кто-то выпал из окна? – нетерпеливо спросила я.
– Кто должен был рано или поздно выпасть, тот и выпал, – зло гавкнула старушка.
– Да ладно тебе, Никитична, – отозвалась другая. – Все равно горе, человека не стало.
– Допилась Лариска, – сказала третья.
Я повернулась к подошедшему Андрею, и он покивал мне головой.
– Ее зовут… звали Ларисой?
– Да. Пойдем отсюда, – взял меня за руку Андрей.
– Подожди… но как это?.. – мне до сих пор не верилось, что произошло что-то непоправимое, – мы же хотели… – я неопределенно повела рукой наверх, и тут же поняла, что находиться здесь действительно нам уже не было смысла.
Я посмотрела на землю, где заканчивали работать полицейские. Один закрывал кожаную папку на «молнию», другой собирал какой-то чемоданчик.
– Ее же даже похоронить будет некому, – причитали старушки, – детей в детдом забрали, и никого больше у нее нет. Не станут же этим заниматься ее друзья – собутыльники.
– Майя, пойдем, – тихо сказал мне Андрей, – я попрошу Полину, она займется похоронами. Ксении здесь нет.
Я сжала руку в кулаке, и почувствовала, что мою руку что-то колет, опустила глаза вниз и посмотрела на свой букет. Потом подошла к месту, откуда уже отошли оперативники, и положила цветы на землю.
