Воодушевленная первым успехом, я перестала обращать внимание на боль в ногах. Через пару часов ко мне подошел Ден и протянул хот-дог. Я постаралась не наброситься на угощение сразу, а сперва отойти в тень деревьев.
Подставив под руку несколько слоев салфеток, чтобы не капнуть соусом на платье, я наслаждалась вкусом булки с сосиской. Мне казалось, что ничего вкуснее я в жизни не ела. Подойдя к Дену, я увидела в его руках бутылку с водой и сделала несчастные глаза. Ден обещал мне принести такую же.
– Рассчитаемся вечером, – сказал он.
Также мой новый знакомый в облике Петра Первого показал мне туалетную кабинку, куда я могу ходить бесплатно «по договоренности». В первый раз сделать это было непросто в кринолине и пышном платье, но постепенно я приноровилась.
После трех часов наша площадь оказалась под лучами палящего июльского солнца. Я старалась почаще стоять возле фонтана и оттуда высматривать туристов. Иногда я, закатав рукава, опускала руки по локоть в воду, и это помогало немного прийти в себя.
Туристов на площади становилось все меньше.
– Следующие два часа сюда никто не сунется, – сообщил мне подошедший Ден-Петр на ухо. – Этот ад будет до шести, потом солнце уйдет за угол. Можешь немного посидеть в тени.
Я благодарно кивнула. Купив у уличной продавщицы мороженое, я села на скамейку под деревьями, сняла туфли и блаженно вытянула ноги. Под длинным платьем мой маневр видно не было.
Город словно разделился на две половины. По той части, где старые дома исторического центра образовывали тень, ходили люди: кто-то в деловых костюмах и с папками в руках, кто-то – в коротких шортах и сандалиях на босу ногу. Другая часть, освещенная солнцем, была абсолютно пуста, как в фильмах про апокалипсис.
Я пыталась охватить взглядом проспект по всей его длине.
«Неужели повсюду снуют какие-то люди, пытающиеся меня найти?» – подумала я. Верилось в это с трудом. Тем не менее, мне точно не приснился ночной визит приятеля Дена на наше судно и его слова о вознаграждении. Возможно, все же сумма за меня была меньше, мальчишки же любят все раздувать и перевирать. Но Артура я, должно быть, здорово разозлила.
Мысли снова и снова возвращались к тому, о чем я думать себе запрещала. Думать о маме было опасно для моей и так ставшей неустойчивой психики. Как сказала тетя Марина тогда, в офисе: «Верни детям мать»? Где тогда мама может находиться? Она где-то есть, живая и помнит о нас? Но не может прийти к нам? Ее где-то удерживают насильно почти год? Но зачем?.. Если бы хотели выкуп, который обычно просят за похищение человека, то давно бы его потребовали.
