Как на зло на следующий день нужно было идти на работу, но Витя не мог подняться с кровати. К голове будто привязали наковальню и кто-то усиленно по ней шмякал молотком, как только Витя делал движение рукой или ногой.
Вызвали скорую. Скорая не обнаружила ни одного симптома, ведущего к инвалидности, на которой настаивал Витя.
– У вас мигрень, – сказал фельдшер скорой помощи, убирая приборы в сумку. – Вы, наверное, тонкий, чувствительный человек, принимающий все близко к сердцу. Такое часто бывает с творческими натурами. Я выпишу вам направление на исследования, но поверьте, вам лучше обратиться за помощью к психологу. Тут нервное, – парень обратился к жене, многозначительно поглядывая на массивную лежачую фигуру на диване с закатанными глазами к потолку.
Вите было больно вдвойне. Сначала просто больно в голове. И вторая доза боли прибавилась от слова «психолог». Но мужчина решил не принимать близко к сердцу сказанное фельдшером. Решил потратить оставшиеся силы на обследования, с невыносимой тоской понимания, что возможно… что возможно, это последние исследования в его жизни.
Однако целая неделя больничного, взятого на разглядывание тела Вити под разными приборами, показала, что 39-летний мужчина здоров как бык и на нем спокойно можно пропахать несколько гектаров земли.
К боли в душе и в голове прибавились чувства вины и стыда.
Витя даже жалел, что у него не нашли четвертой стадии какого-нибудь сложного заболевания. Возвращаться на работу было невыносимо без диагноза. Он уже видел как компаньоны посмеиваются над ним и сто процентов придумали ему прозвище типа «художник» или просто «артист». Так бы сделал он сам, узнав, что здоровый нормальный мужик слетел с катушек и вообразил себе бог весть что, от чего разболелась голова. Посмеивался и подкалывал бы коллегу каждый божий день до скончания веков.
Витя принял решение продлить больничный. Голова не проходила. Боли только усилились и, хуже того, появились какие-то шумы то ли в голове, то ли в ушах, то ли в мозгу. Витя не мог разобрать, поэтому периодически обращался к жене, находившейся рядышком, тоже взявшей больничный, чтоб сопровождать захворавшего мужа по госпиталям:
– Что ты сказала, Лена?
Но Лена ничего не говорила. То были шумы, среди которых Витя переодически слышал разное.
Лена и Аня вообще старались помалкивать, боясь сказать лишнее слово и тем самым навредить Вите, который теперь прислушивался ко всему и даже к тишине. Иногда подходил к стенам и что-то слушал там, долго вглядываясь в рисунок обоев.
