Сны бродяги меж мирами | страница 17
– Эй, там! Позовите Иванихина!– Я мысленно поаплодировал новому преподавателю. Отличный ход!– Охрана!
Естественно на мои крики никто не реагировал. Ну и ладно, сценарий вроде понятен. Убийство при свидетеле, я уже в камере, сейчас должен довести себя до истерики и можно брать тепленьким. Что я могу? Сидеть и ждать? Дождусь второй части сценария, по жестче. Так что делать? Я ведь кто? Вот то-то!
Истерично вопить и при этом не сорвать голос, задача не из легких. Помогли звуки борьбы и треск нар, да звериное рычание. Мое сражение с восставшим мертвецом было шумным, так что охрана среагировала. Стоило открыться двери на каких-то пяток сантиметров, как зомби с рычанием оттолкнул охранника. Руки трупа сомкнулись на шее визжащего вертухая и тот рухнул на спину. Естественно зомби упал сверху, куда ему деваться? Дубинки молотили труп, превращая его в котлету, я уже не визжал, криков хватало, охрана стекалась со всех концов на концерт.
– Прекратить! Что здесь происходит?– На площадке появилась фигура. Явно не пешка, покрупнее.– Что с заключенным? Поднять его! Мертв?! Кто его?
Потом извлекли мою тушку, перепуганную, помятую и бормочущую какой-то бред о спятившем заключенном. Потом появляется Иванихин, перешептывается с фигурой и меня провожают на выход.
– Зачет курсант.– Преподаватель улыбается и хлопает по плечу.– Сегодня свободен. Идите, автобуса не будет.
Идите… После того как управлял трупом не идти хочется, а лечь и сдохнуть! Конечно я не поднимал зомби, это до смертной казни, между прочим! Что я идиот оказаться с неуспокоенным в одном, да еще закрытом помещении? Так что пришлось за двоих отыгрывать, силой заставлять мертвое тело двигаться. Блин! Ну где эта остановка?!
глава четвертая
В конце января умер Николай Семенович. Умер из-за меня… Вроде что такого в смерти пожилого человека? Тем более для того кто пережил сотни убийств и собственных смертей, пусть и в реальных до ужаса снах? Вот только его смерть выбила меня из состояния юношеского восторга жизнью. Вторая инициация забрала у него столько сил, что наставник слег и через три дня ушел.
Черная полоса на этом не закончилась. Новый завлаб потребовал соблюдать рабочий график или увольняться, так что вместе с работой я потерял и комнату в рабочем общежитии. В университете мне в койке отказали, пришлось возвращаться к тетушке и ее французскому. Впервые у меня заболело сердце, боль растекалась от укола, оставленного шпагой Николая Сергеевича, в солнечное сплетение. Пульсирующая и разрывающая все тело на части, она приходила внезапно, заставляя меркнуть свет и противореча словам наставника.