– Гиблое место, – говорила бабушка по дороге на реку, крепко держа Алину за руку. – Почитай, каждый год кто-нибудь в этом омуте тонет. Смотри, по песочку бегай, а в воду ни ногой! Там течение холодное сразу у берега. Затянет и унесет в омут!
Алина не слишком верила в эту страшилку. Соседские мальчишки спокойно бегали на реку, купались и ловили рыбу. Но она не спорила. Ей хотелось посмотреть на раков или хотя бы на стрекоз.
На другом берегу реки слышалось рычание техники. Там крепостными стенами поднимался новый завод. А на этой стороне утоптанный песок усыпали окурки, бутылки и обрывки пакетов. Возле раскидистой ивы, склонившейся над обрывом, было почище.
– Вон он, омут-то, – бабушка указала под обрыв. – Там раки и зимуют. И сом живет. Сосед мой рассказывал, по ночам слышно, как хвостом бьет по воде. Как из пушки стреляет.
Она села на перевернутое ведро, оставленное кем-то из рыбаков.
– Мусор в руки не бери, слышишь? По чистому песочку побегай.
Алина подошла к самой воде, всмотрелась. Раков не видно. А стрекозы летают, сверкая на солнце слюдяными крыльями. Алина вспомнила стихи, которые читала воспитательница в детском саду:
«Где гнутся над омутом лозы,
Где летнее солнце печет,
Летают и пляшут стрекозы,
Веселый ведут хоровод.
"Дитя, подойди к нам поближе,
Тебя мы научим летать,
Дитя, подойди, подойди же,
Пока не проснулася мать!"» [1]
Алина оглянулась на бабушку. Та и вправду дремала, пригревшись на солнце. Алина тихонько пошла в сторону обрыва. Из подмытого рекой берега виднелись скрюченные корни ивы. Белый песок здесь был чистый, без мусора и плавно уходил в воду. Где же омут? Все дно видно, и стрекозы пляшут, зовут…
«Стой!»
Что-то промелькнуло у лица, больно кольнуло в щеку. Алина отшатнулась. В шаге от нее рой стрекоз закрутился смерчем. Или это не стрекозы? Только сейчас Алина обнаружила, что стоит по колено в воде. Что-то холодное и скользкое коснулось ее щиколотки. Алина закричала и бросилась к берегу. Навстречу ей уже бежала перепуганная бабушка.
– Алинушка! Деточка…
Алина терпеть не могла, когда ее так называют. Но сейчас она прижалась к бабушке и разревелась, хотя сама не могла понять, отчего ей так страшно и горько.
Боль в щеке стихла только к вечеру.
***
– Патрик, ко мне! – Алина неумело посвистела, похлопала себя по колену. – Лиза, позови его, пора домой!
Они прибежали наперегонки, оба по уши увозившиеся в мокром песке.
– Мам, можно я его поведу? Можно?! – запрыгала Лиза.
