– На сегодня достаточно.
И что имел ввиду? Прогулку или разговоры? На всякий случай обиженно замолчала.
– Пойдемте греться. Вон то место подойдет? – Он кивнул в сторону кафе.
Я его помнила. Точнее то, что там всегда было кафе. Сейчас вывеска сменилась, интерьер, наверняка, тоже. А когда-то я там праздновала свой первый «взрослый» день рождения. Четырнадцать лет, уже паспорт получила. Взрослая до невозможности. Мама даже разрешила тушь в один слой на ресницы нанести…
Внутри, действительно, все поменялось. Как ни странно, но стало уютнее. Теплее что ли. И меню радовало разнообразием. Впрочем, есть мне не хотелось, а вот от ароматного, горячего чая я не отказалась.
Ефим же, как и любой нормальный мужчина, заказал себе кучу еды. Аппетит он нагулял ого-го.
Я молча пила чай, наслаждалась разливающимся теплом и жмурилась от блаженства – ноги-то уже гудеть начали. А тут кресла такие удобные, мягкие. Хорошо отдыхать!
– Так из-за чего вы подрались с… Олькой? – вдруг спросил сосед.
Это была история, которую я рассказывала, пока он не перебил. Значит, все же слушал?
– А вам действительно интересно?
– Очень, – заверил меня сосед.
Что, хлеба получил, теперь надо зрелищ? А я что, мне не жалко. Я сегодня добренькая.
– Из-за мальчика, из-за чего еще, – хмыкнула я. – В параллельном классе был Максим – краси-ивый, что аж сахар на зубах скрипел, когда смотрела на него. А заклятой подруге он тоже нравился. Хотя у нас наверно не было девчонок, что на него слюни не пускали. При том, что он-то ни на кого внимание не обращал – мальчик учебу любил, а девочки ему были тогда побоку. Но подружка узнала о моей тайной страсти, и мы пошли во-он туда на разборки. – В окно я показала направление. Там, за бывшим гастрономом, а теперь супермаркетом, был закуток. Весьма удобный для подобных мероприятий. – Ух какие мы злые были!
– Вам сколько тогда было? – поинтересовался Ефим.
– Тринадцать. – Я поймала взгляд соседа и закивала: – Да-да, прекрасно понимаю, что в этом возрасте кроме как ходить за ручку с мальчиком, чтоб провожал, носил сумку, может быть целовал не только в щечку, больше ничего нам не светило. Но даже в таком возрасте могут быть принципы. И гордость уязвленная.
– Но глупости больше, – усмехнулся Ефим.
– Ой, как будто вы не были молодым и не ошибались в юности, – я позволила себе добавить в голос язвительности.
– И не только в молодости.
На этом разговор закончился.
Я смотрела в окно, а сосед – на меня. Я думала о нем – откуда он, что ищет, что вообще за человек? Столько вопросов, но не ответит же. А он… Черт его знает, о чем думал он! Может и обо мне, раз разглядывал так, будто первый раз видит. И что хотел разглядеть, найти?
