Падение прекратилось, и Сергей Витальевич вдруг оказался в своём кабинете, крепко стоящим на ногах. Эти проклятые философствования вкупе с метафизикой он слышал миллионы раз, и они были чушью собачьей. Хорошо, что Кононов ушёл тогда – увлечённый этим бредом человек просто не имел права зваться учёным.
– Какого чёрта, – хрипло повторил Сергей Витальевич.
– А этот вопрос надо уже адресовать тебе, – хмыкнул Кононов. – Это ты придумал «глушилку», которая блокировала эмоции на старте, и даже не пытался слушать другие варианты. Я сто раз говорил тебе, что личные убеждения не должны превращать тебя в слепца, но ты не слушал. Тогда пришлось… скажем так, показать тебе. Надеюсь, урок был усвоен.
– Но ты…
– Всего хорошего, Серёж. Я советую тебе убедить руководство компании прямо сейчас начать процесс банкротства – меньше потеряешь.
В трубке послышались короткие гудки.
Сергей Витальевич отбросил телефон в сторону, будто тот вдруг превратился в ядерные отходы, сам ушёл к окну. Из его кабинета открывался прекрасный вид на город, уже начинались сумерки, и повсюду зажигались первые огни. Сергей Витальевич вдруг вспомнил, что не был дома уже очень долго, уже давно не видел жену и сына. Вспомнил и о том, что когда-то был горячим юнцом, способным покорить мир, был бы только кофе; а раз смог однажды, значит, сможет снова. Придумает новую «глушилку», которая не станет блокировать полезные импульсы, либо же будет лишь немного приглушать эмоции, создавая ощущение, что они заблокированы совсем. Да, так и будет. Сейчас он вернётся домой, передохнёт, а завтра зайдёт в лабораторию, и…
Но когда он вернулся домой, выяснилось, что жена уже несколько дней как собрала вещи и исчезла в неизвестном направлении, прихватив с собой сына. Теперь он был свободен и наконец мог принимать решения так, как должен был – исходя из строго рациональных суждений. И одно такое было принято.
Проект нужно было спасать, решил Сергей Витальевич. Он не имел права сдаваться, только не сейчас, когда всё уже было почти поставлено на поток. Должен был быть какой-нибудь вариант. Должен был быть ещё один нейробиолог, который поможет найти его…
Сутки лихорадочных размышлений, поиска, просчётов вероятностей, и выход был найден. Ну, то есть, почти выход: для начала он запретил рассказывать обо всём этом в публичном пространстве, внутри компании, даже запретил выгружать результаты в банк данных. Затем впервые за последние пятнадцать лет надел халат, прямо поверх делового костюма, и спустился в лабораторию. Нужно было подобрать такой химический состав для «глушилки», чтобы она блокировала только нужные импульсы и игнорировала жизненно важные.
