Это ощущение контроля над своими чувствами не было чувством, что удивительно. Это было твёрдое, холодное, полное рациональности понимание, что ты сам решаешь, когда тебе бояться, когда радоваться, когда испытывать привязанность. Больше никакого плена эмоций, никаких проблем из-за этого. Более того, теперь даже не было нужды смотреть фильмы или читать художественные книги, достаточно было закинуться правильным «коктейлем» в правильной дозировке – и весь спектр эмоций, эквивалентный двухчасовому киносеансу, укладывался в пять минут. Идеальный выход для такого сумасшедшего карьериста, как Павел. Но единственный недостаток оказался критическим, и он больше не имел права принимать «глушилки». Особенно после того самого случая.
Над своим проектом он работал вместе с лучшими в своём деле ребятами из компании «Заслон». Уже даже название было говорящим, что уж говорить обо всём остальном, а с талантами Павла это могло стать их лучшим творением в сфере безопасности. И поскольку они были классными спецами, они первыми заметили, что с Павлом что-то не так. Причём заметили раз, заметили два, а когда поняли, что он не придаёт этому значения, сообщили руководству компании. А оттуда уже выдвинули ультиматум: парень, ты либо работай как надо, либо дай работать другим, не тормози процесс.
Тогда Павел понял, что пошло не так. Если бы он мог испытывать чувства, такой мощный стимул, как сомнения в его компетенциях в таком важном проекте, стал бы разрушительным эмоционально, но дал бы нужного пинка для самосовершенствования. Но и от суррогатов оказаться было невозможно, особенно сейчас, когда проект выходил на финишную прямую. Понимая, что творит невыносимую дичь, Павел совершил небольшую диверсию, в произошедшем обвинил ребят из «Заслона» и сделал всё для того, чтобы их отстранили от проекта, что и произошло. Нет, стоп. Это уже не было связано с приёмом суррогатов – к моменту выхода из проекта «Заслона» Павел знал, что «Дизайн эмоций» должен быть уничтожен, а потому обязан был перевести проект полностью под свой контроль, чтобы ни один из посторонних специалистов не указал, что он творит херню. Тогда что было тогда? Там был неведомый «Шрам?»..
Нет, не там. Тогда он пошёл в лабораторию, чтобы… чтобы…
Головная боль выкинула его в реальность, и Павел обнаружил себя лежащим на полу в своём кабинете. Его стошнило. Сразу стало легче, но и противно, хотя он понимал, что с этой суррогатной чехардой знатно навредил своему здоровью, и хорошо, если тошнотой всё и закончится. Он открыл окно, вышел в коридор, дополз до пурифайтера и налил себе воды. Несмотря на облегчение, ему всё ещё было так плохо, что второй стакан он опрокинул себе на голову. Не сразу, но ясность наступила, а вместе с ней пришло воспоминание из того, что произошло уже после амнезии.
