И тишина. Лара судорожно соображала, что же это за наказание. Наверное, этим же занималась остальная публика. Лишение имени – это казнь. А как можно казнить сроком на пять дней? Гул нарастал, никто не расходился. По склону к ней спустился Туми и сказал:
– Когда я учился в школе, у нас было такое наказание для нарушивших правила товарищества, называлось это бойкот.
Бойкот! Умница Родоначальник Ка вспомнил школьные годы и нашёл выход из сложной судебной коллизии.
– Спасибо, Туми, что пояснил, а то я обалдела и ничего не поняла, – поблагодарила она его и протиснулась между осуждёнными. – Мальчики, с завтрашнего дня вас никто не видит и не слышит. Что нужно спросить, уточняйте сегодня.
Хао выронил здоровенный камень:
– А друг друга мы тоже не видим и не слышим?
– Спросите у судьи, сегодня ещё можно.
– Нет, Хао, – остановил друга Шао. – Изоляция должна быть полной. Пять дней нас не видит и не слышит никто! Значит, и мы друг друга не видим и не слышим.
Тем временем кое у кого из публики включились мозги или воспоминания о босоногом детстве, догадка о бойкоте передавалась по рядам и началось скандирование:
– Судья суров, но справедлив! Судья суров, но справедлив!
Вечером после отдыха старый дракон вызвал осуждённых и дал им последнее напутствие. И они с честью выдержали эти пять дней: никому в глаза не заглядывали, молча брали порцию пищи из общей кучи, пинали задними лапами камни в коридор и разбрасывали песок из кучи под окном, когда его подавали в малышовую на ленточном транспортёре, а когда работы завершались, устраивались на кучах песка вдалеке друг от друга и закрывали глаза. Из замка не выходили.
В день, когда закончился срок наказания, вернувшийся с дежурства заместитель главнокомандующего Саю после рапорта подошёл к Ларе и сказал:
– Кажется, я – третий дракон, совершивший преступление в нашем государстве.
– Дай-ка догадаюсь, – засмеялась она. – Ты разговаривал с дамой сердца освобождённого Шао. Да? Так пойдём к Родоначальнику Ка и расскажем, что она просила передать ему.
Старый дракон возмутился:
– Ты почему умолчал об этом на рапорте?
– Это личный разговор. Не мог же я при всех передать, что юная драконесса будет ждать его ежедневно на прежнем месте и в привычное время!
– Настойчивая. Глупая, – он каждое слово сопровождал ударом хвоста по песку. – Она жизнь свою губит. Что делать будем, Лара?
– Я поговорю?
– Мальчишке ничего не говорить. Никому ничего не говорить, понял, Саю? Завтра полетишь с Ларой на свидание. Это тебе наказание за нарушение. И не скалься! Что, хороша девчонка?
