Мудра-а.
Но об этом лучше помолчим. Яга услышит – осердится.
***
Ой вы гой-еси добры молодцы!
Бояры-дружиннички могутные! Вы зачем садились у кон-чуры?
Вы на чем клялись Оберегателю?
Потихонечку…
Полегонечку…
Слобода великой силой налилась. Свое, исконное, держит – на чужое, зачурное, поглядывает.
И князья,
Воеводы коновые,
на роды стали строго покрикивать. Что-де хлеб бы несли избыточно, да припас бы пасли прибыточный. Ей-де, слободе, кони добрые надобны и оружие чужеземное заморское. А купить-менять на что? Даром ли заслоняем вас от отродья змеиного всякого,
и от Змеев,
и от Змеевичей,
и от прочего Зла многохищного?
Чародеи-ведуны спины выпрямили. Ходят гордо. Глядят заносчиво. Говорят запальчиво. Вы Ягой-де своей в нос не тыкайте мне. Хто она така супротив меня? Баба мерзкая, скверность беззубая!
Это она-то – Я-Га?!
Она-то – Га?!
Х-ха она, а не Га!
Не Я-Га она, а Кар-га, отродье воронье вонючее каркучее, изо всех ворон наичерное. И Мокошь-де ваша мне не указ! Что ей можется против молнии моего властелина могутного изо всех богов наибольшего самого Перуна Сварожича? Да и не Мокошь она вовсе, а Макошь, Ма-кош,
мать коша,
кошеля,
кошелочки,
заурожайная молельница мелкая земная за вас, червяков, перед богами верхними небесными.
А й грозны башни града Княжьего.
А й грозна и дружина боярская.
Славен Князь-батюшка мышцей бранною.
Славен и великим богачеством!
