Далеко глядит.
Высматривает, выглядывает себе любезную среди дев славянских. А уж которую выглядит… Через трубу, волоковое ли оконце дымное явится Змей перед подругой избранною.
Ах, красив Змей в человеческом облике!
Ах, красив!
Не хотя полюбишь, не любя захочешь, неисцелима будешь от страсти во веки веков вековечные.
Умеет он, злодей, очаровать душу красной девицы ласковым любовным обаянием.
Умеет усладить он, погубитель, деву юную речью прелестною.
Умеет заласкать он, ненасытный, ненаглядную свою в жарких объятиях страстных,
сладостных.
Видна, ах, видна глазу зоркому змеиная полюбовница.
И не хороша, а прекрасна. И неказиста, а красавица. И красива она особенной, змеиной красотой на исходе юности, на восходе женства.
Посмотри в глаза ее – голова закружится.
Посмотри во след ей – сердце заколотится.
И напрасно крутятся вокруг добрые молодцы, не на них она смотрит, внутрь себя вглядывается. И напрасно шепчут ей мужи речи льстивые, не их она слушает, в себя вслушивается. Сажайте девицу в терема высокие, запирайте за двери медные, накладывайте запоры железные, ничто не поможет. Найдет ее искуситель -
Змей.
И не долгая любовь, а жаркая.
И память о ней – на всю жизнь.
Только… этакая, знаете ли, странность… Перуничи-то наши слободские могучие, расторопные… Хотя девица никем не украдена, и округа от Змея не обижена – мой меч, твоя башка с плеч -
Э-эх, раззудись плечо!
Змея – в лапшу и в огонь, а девку… Девки ноне не в цене, а, дедушко-чародеюшко?.. избяные-то? Добро бы на ней полцарства давали бы. А тут – тьфу. Ослобоняют ее, можно сказать, жизнью рискуют, а она, стерва, отвертается да по проклятому полюбовничку слезы льет?!
