Повисло тяжёлое молчание, все были подавлены этой поучительной историей.
Тем временем приходили по очереди отставшие подростки. Когда было уже совсем темно и все укладывались вокруг костра на отдых, выяснилось, что всё ещё нет Хяга. Многие стали негодовать на него, другие беспокоились; он опять вернулся утром, когда рассвело, замёрзший и страшно усталый, и взрослые, конечно, наказали бы его, если бы он и без того не выглядел очень несчастным. Наскоро обогревшись у костра, он вяло поплелся за нами и почти сразу отстал. По счастью, до стоянки было уже совсем недалеко. Мы расстались с кабанами, которые отправились к своей стоянке, а мы – к своей.
Итак, мы подходили к нашему жилищу гордо неся на плечах богатую добычу. Женщины выбегали нам навстречу; жёны бросались обнимать своих мужей, матери не могли нарадоваться на своих вернувшихся подростков, многие из которых ходили на охоту впервые. Только одна мать была расстроена – та, которую огорчил ее нерадивый сын Хяга. Мы, как могли, успокоили ее, что он всё-таки жив, хоть и болен, и идёт следом. Тхазус даже предложил остальным, несмотря на усталость, пойти на поиски и, если надо, принести его на руках, как сделали бы со всяким, получившим рану на охоте. Но Хяга вскоре приплелся сам и его мать и другие женщины стали заботиться о нём, предложили ему отвар из целебных трав.
Весь день мы пировали. Вырезая из туш лучшие куски – языки, печень, мышцы спины, – мы поджаривали их на большом костре, разожженном по этому случаю снаружи жилища. Мяса хватало всем в избытке, оставшиеся куски мы складывали про запас в глубокие ямы, прикрыв их шкурами и привалив от хищников тяжёлыми камнями. За едой мы не спеша рассказывали женщинам о нашей охоте, вместе спели новую песню, а на скале в жилище нарисовали важнейший момент этой трудной, но удачной охоты – схватку с большерогими оленями.
Только Хяга нас огорчал своей странной болезнью. Тхазус подробно рассказал его матери, как обстояло дело, затем подозвал самого Хяга и стал объяснять ему про незыблемость утесов, что нет необходимости искать на небе неподвижную звезду, когда всё необходимое есть на земле. Хяга почтительно слушал его, не возражая, но вечером, как только стемнело, пошёл прочь от стоянки в темноту. На этот раз его пытались остановить, но он бросился бежать, несмотря на то, что даже не был одет для ночного холода. Он так отчаянно бежал наугад в темноту, что взрослые не смогли его догнать, не решившись так бежать в темноте – тут недолго было, споткнувшись, получить травму! Из-за этого отчаянного безумца, его несчастная мать проплакала всю ночь. Наутро он опять вернулся, опять замёрзший и расстроенный.
