Да тут ещё террористка доченька пристаёт, чтобы выслушал её очередное творение.
Так что – до свиданья, а вместо пост-скриптума привязываю статью написанную мною два года назад для ереванской газеты ТРЕТЬЯ ВЛАСТЬ, редактор которой у меня её попросил, но потом забыл не только заплатить, а и вообще кто я есть и где мой дом. Наверно, так лучше для всех.
Будь здоров, друг
Всегда твой`
Сергей
26/2/2010
Ящик Водки за Семь Миллионов Долларов
Мороз свирепствует в Степанакерте.
За 20 с лишним лет своей бытности в Карабахе не упомню такой зимы.
Случались годы, когда водопроводные трубы замерзали на неделю-другую, но чтоб так всерьёз и надолго! Да ещё и канализация впридачу!
И не только в частном секторе, но даже в казённых домах.
Представители деликатных прослоек общества уж перестали при встрече спрашивать:
– Как у вас с водою? – понимают, что такой вопрос из области ниже пояса.
А с наступлением темноты наваливается такой холод, что мысли замерзают в голове и на попытку шевельнуть мозгами откликаются сухим нестройным звяком:
«…цыц, а? Цыцц!..»
В такую стужу тянет к теплу даже и в воспоминаниях…
* * *
Посреди прошлого лета, когда самолет рейса Ереван-Киев вылетел из Звартноца, сосед справа спросил меня:
– В Киев летите?
Пойди-ка попробуй не ответить "да" на такой умудрённый вопрос.
От аэропорта в Борисполе до самого Киева езды минут 30 – через лес, через пригороды и через мост над океаническим течением Днепра.
Большая белая баржа подходила к мосту справа, против течения, с чётко различимым именем НИКОПОЛЬ на изгибе борта.
"Во!"– удивился я,– "место рождения моей матери."
Ни разу в своей прежней жизни не видал я чего-то крупнее рыбачьей лодки или шустрого катерка на колоссальной шири Днепра, когда проносили меня над ним электрички или автобусы.
Ближе к полночи сошёл я с поезда на конотопском вокзале.
Конотоп – крупная узловая станция и райцентр в сумской области, населением около ста тысяч. Часть населения – мои родители в их домике на окраине.
Дверь открыл отец, узнал меня в свете лампочки на веранде, а когда мы прошли в кухню вопросил:
– А ты знаешь, что мать твоя померла? В сентябре год уж будет.
Догадывался, конечно, когда перестали приходить её письма, но всё отгонял догадки: мало ли, может просто хворает. Вон и сегодня отмахнулся от намёка прямым текстом на носу у той белой баржи …
* * *
Под вогнутым куполом синего неба завис слепящий ком солнца, изливая июльский жар на буйную зелень бурьяна поверх чащобы впритык теснящихся оградок и на безлюдную кладбищенскую дорогу, по которой истомлённо бредут три мужика – отец, брат мой да я.
